Секунду он молчал.
— Я постараюсь получить сегодня премию для нас. Отправляйся, наконец, домой.
Крис закончил разговор, взял с заднего сиденья два пакета, за содержимым которых он ездил на край света, и вышел из машины.
«Неплохо», — с удивлением подумала Зузан Ахтернбуш, взглянув на вошедшего Криса.
Стройный, сильный, невероятно изящный, немного выше среднего роста, с густыми темными волосами, коротко — по моде — подстриженными по бокам. Быстрые, упругие движения — и возраст приблизительно ее. Только усики и насмешливая улыбка ей не понравились.
Зузан Ахтернбуш было тридцать пять, она уже три года возглавляла службу сервиса высшего руководства и сейчас ждала Криса в холле фирменной резиденции, приобретенной полтора года назад специально в качестве подобающего пристанища для нового шефа правления и его жены.
Крис только что был обыскан двумя охранниками с ручным детектором: они искали любые металлические предметы. При этом оба пакета он держал в поднятых руках и внимательно озирался.
— Зарентин, — представился он своим хрипловатым голосом, оказавшись перед самой Зузан. — Впечатлен.
Его серо-голубые глаза на секунду задержались на ее стройной фигуре, подчеркнутой темным костюмом, и затем скользнули по холлу с четырехметровыми потолками, вбирая все детали и не скрывая любопытства.
От холла в обе стороны отходили представительские помещения, тогда как личные покои располагались наверху. На дорого отреставрированном мозаичном полу лежали роскошные персидские ковры, а мебель в стиле ампир, скорее всего, была приобретена у самых именитых антикваров.
— Вы заставили меня поволноваться. Надо же, прибыть в последнюю минуту! — Она не обратила внимания на его неприкрытое любопытство и разглядывала темный цвет его кожи: — Что, не упустили случая позагорать и опоздали на самолет?
— Смуглый от природы, — весело рассмеялся он. Мимические морщинки в уголках глаз делали его еще симпатичнее, а темные, коротко стриженые усы над выпуклыми губами вдруг начали ей даже нравиться. — Но вы должны радоваться: я прибыл вовремя, и то, что было угодно вашему сердцу, находится при мне.
И снова на его лице воцарилась оптимистичная, располагающая улыбка, которая вытеснила ту решительность, которую придавали ему твердый подбородок и орлиный нос.
Зузан была сбита с толку, она не могла его классифицировать. Он еще по телефону играючи выторговал у нее дополнительную премию, потому что рейс задерживался по техническим причинам. Ему пришлось искать альтернативу, чтобы прибыть сюда вовремя.
Позади нее вдруг стало шумно.
Его взгляд тут же отвлекся на новый раздражитель. Зузан Ахтернбуш успела разглядеть в его радужной оболочке желтые крапинки, и затем в ее ушах прогремел голос босса:
— Полночь! Где же кульминация вечера? Зузан!
— Уже здесь! — воскликнула она и повернулась.
Босс шагнул к ней. Рослый, неуклюжий — человек-гора в великолепно сидящем смокинге.
— Вы курьер? — прогремел он и вперился взглядом в пакеты.
— Да, я логистик.
Босс засмеялся, и его лапы упали на плечи Криса и Зузан Ахтернбуш.
— Что, долгий перелет? — спросил он, оглядывая мятый костюм Криса. Боссом Герберта Шарфа стали называть в фирме не так давно — после того как полтора года назад он взял на себя руководство хромающей торговой сетью и, вопреки всему и всем, вывел ее в зону прибыли.
Жертвой пали тысячи служащих. Акционеры встречали его с ликованием, а уволенные — ненавидели.
Этой ночью решено было отпраздновать его успех и взлет биржевого курса последних недель. И босс затребовал себе одну особенную, личную радость.
— Я к вам прямо из аэропорта, не хотел испортить вам сюрприз.
— Ладно, ладно, юноша, — нетерпеливо прогудел Шарф.
Он втиснулся между Крисом и Зузан Ахтернбуш и повлек их с собой к салону, обняв за плечи полными руками.
— Только не урони их, — тихо сказал он Крису, когда они входили в зал.
Зал был полон людей в вечерних нарядах. Крис прикинул, что их тут было человек сто, и все они один за другим поворачивались в их сторону.
Слева от входа были устроены буфет и бар, а на другом конце зала на небольшом подиуме играл оркестр. Танцевальную площадку перед подиумом заполняли гости. Справа от входа вдоль внутренней стены зала стояли празднично накрытые столы.