– Это моя личная доза. Берег для себя, на случай, если в больничке кто-нибудь обратится и цапнет, – объяснил вирусолог. – А те лекарства, которые этот парень нам доставил, сотню человек спасли от зачистки в Зареченске и две сотни у нас в рабочих бараках. Так что этот Шустрый свою ампулу живчика точно заслужил. Жаль только, поздно… Навряд ли подействует, – добавил врач с сожалением.
– Спасибо, док, я такой подгон не забуду, – майор благодарно кивнул.
В этот момент снаружи донеслось мерное тарахтение, и в проеме показался мотоцикл «Урал» с люлькой. Здоровенный боец в лохматой маскировочной накидке спрыгнул с железного коня и снял с плеча пулемет РПК-74. Накинув прорезиненный капюшон на голову, он поправил натовский масочный респиратор и решительно вошел в бойлерную, при этом бесцеремонно раздвинув плечами застывших у входа бойцов.
– Командир, Леший по рации передал, что в дальнем лесу засек чумных. Говорит, насчитал голов пятьсот, не меньше.
– Дикие зомбаки или поумневшие мутанты с примитивным оружием? – деловито спросил майор, в голосе которого проскользнула тревожная нотка.
– Леший огнестрела не видел, но палки, железные трубы, ржавые ножи точно в руках были. Похоже, большая стая «семейных» ублюдков на прогулку вышла.
– Что-то сильно близко они к нам гуляют, – проворчал майор себе под нос и, перейдя на командный тон, принялся отдавать приказы: – Комар, Тракторист – пулей ко мне! Тракторист, сажай дока в броню и дуй с ним прямиком в больничку – и чтоб ни один волосок с его головы не упал! По прибытии в поселок – объявляй сбор ополченцев и скажи Максимычу, чтобы начинал заправлять стационарные огнеметы. Да пускай сразу отправит двойную смену сторожей на вышки. Затем по проводной связи набери Зареченских вояк. Пусть расчехляют гаубицы и на всякий случай паром с омоновцами высылают. Если будут тормозить и морозиться – напомни о подписанном договоре. И смотри мне, по обычной рации – ни слова! Потом собери всех наших и дуй с ними на БТРе к дальней засеке. Мы с Беркутом будем вас там ждать.
Когда вирусолог с механиком-водителем БТР-80 вышли, майор окинул взглядом долговязого бойца, стоявшего по стойке смирно:
– Комар, теперь ты. Слушай сюда: грузишь Шустрого в прицеп моего УАЗика и везешь на заброшенную лодочную станцию, которую мы в прошлом месяце повторно зачищали. Там сидишь тихо, ставишь капельницы из аварийного медкомплекта и не отсвечиваешь. Ты все понял?
Долговязый быстро закивал и бросился выполнять приказ командира. Беркут помог Комару вытащить и погрузить бокс с зараженным в прицеп, а потом как бы невзначай прижал свою маску к активному наушнику суетящегося бойца, и тот услышал его приглушенное рычание:
– Комар, теперь ты головой за Макса отвечаешь. И знай, если чего учудишь и Шустрый случайно окочурится, я тебе яйца оторву!
Выдав грозное предупреждение, Беркут захлопнул борт прицепа, а затем резко развернулся и направился к ожидавшему у мотоцикла майору.
***
Комар
Полчаса спустя видавший виды УАЗ с прицепом подкатил к отрезанному куску федеральной трассы. Восьмикилометровая кишка, обрубленная двумя взорвавшимися мостами, все еще была загружена брошенными машинами – безмолвными свидетелями первых дней чумы.
Разграбленные фуры стояли бок о бок с дорогими и не очень легковушками. Кое-где виднелись остовы сгоревших автомобилей и серые курганы, оставшиеся от сожженных чистильщиками тел. И даже спустя три месяца после последней зачистки зловонное дыхание мертвечины просачивалось сквозь защиту армейского респиратора.
УАЗ пересек зачумленную трассу по расчищенному зимой коридору, и Комар, скривившись от отвращения, ощутил дикое желание сорвать с лица маску с респиратором и сбросить вросшие в кожу защитные очки. Но нельзя. Пока он не доедет до виднеющихся у воды красных флажков, снимать защиту нельзя. Да и потом оставаться без нее не рекомендуется из-за лежавшего в прицепе полудохлого Шустрого.
Ведь если кто-то из рабочего поселка увидит его рядом с зараженным без этой проклятущей маски и настучит коменданту, то Комар на две недели загремит в карантинный блок к доку. А там, как в аду, можно враз подхватить реальную заразу и жестко переболеть.
А если после этого быстро не восстановиться, для него откроется прямой путь в касту простых работяг, пашущих ежедневно в цементном цеху и на лесопилке за баланду и горсть целебных пилюль.
Не справившись с эмоциями, долговязый в сердцах двинул по рулю кулаком.