Всё это время внизу раздавался надрывный кашель раненого зверя. Забравшись на этаж выше, я улёгся на краю и рассмотрел агонизирующее тело Хирурга. Несмотря на страшные раны, у меня не было уверенности, что он сдохнет. Обычно халки очень живучи, зараза коверкает человеческое тело, постепенно формируя псевдонервную систему и контрольные узлы, дублирующие работу мозга. Такой заражённый мутант быстро регенерирует повреждения и превращается в некое подобие дикого зомби, одержимого простейшими инстинктами.
Однажды я уже видел безголового халка, безмятежно бредущего среди толпы заражённых. Поселковый радист рассказывал, что на Большой земле феномен изучен и задокументирован. Иностранный радиоэфир пестрел описаниями характерных особенностей разнообразных тварей. Именно из этих трансляций мир узнавал о разветвлённой классификации монстров, которую все выжившие учёные приняли как основу для дальнейшего изучения.
Большая земля… Кто бы мог подумать, что так назовут Камчатку и Сахалин, а за звание столицы России спорят Якутск и Магадан? Ближайшие к Москве крупные анклавы – Омск, Пермь, Архангельск, Мурманск.
«Крупные?» – теперь это определение мест, где скопилось хотя бы несколько десятков тысяч незараженных людей.
Насколько мне известно, по бескрайним просторам Российской Федерации разбросаны около сотни крупных и тысячи мелких анклавов, отчаянно борющихся за выживание. Но вместо взаимопомощи они зачастую грызутся между собой за ресурсы, как стая голодных псов.
Даже наш скромный посёлок эвакуированных вечно враждует с Зареченском, новоявленной столицей северного Подмосковья. Боссы из бывшего МЧС, словно пиявки, присосались к складам госрезерва, используя посёлок как источник стройматериалов и живой щит между собой и заражённой столицей. А сама Москва периодически изрыгает орды тварей, способные снести почти любой анклав.
Минут десять я просто лежал на краю пролома, тяжело дыша и пытаясь унять болезненную дрожь. Рёбра и грудь ныли адской болью, и под одеждой, наверняка расцветали новые багровые кровоподтёки. Но это всё пустяки. Если бы Хирург успел схватить, я бы точно не вырвался. Такие крупные халки, не моргнув глазом, переворачивают БТР, а разорвать человека для них – проще простого.
С усмешкой я в который раз пообещал поставить свечку своему везению, но стоило мне подойти к груде оружия, как проклятия сами собой вырвались из глотки. Лежащие в куче стволы были явно сняты с музейных стендов. Безнадёжно разукомплектованный хлам, годный разве что для украшения стен. Дополняли эту печальную картину десяток цинков стреляных гильз, куча покорёженных калашей и пулемёт МГ-38 с продырявленным стволом.
Осмотрев каждый уголок фальшивого склада, я попинал пустые ящики с бочками и принялся думать, как выбираться из этой дыры. Свисающих с третьего этажа ковров не наблюдалось, зато на высоте пяти метров под проломом торчал загнутый вниз кусок арматуры. План мгновенно созрел в голове, а желание срочно поговорить с Васькой по душам, придало решимости.
Через несколько минут бочки и ящики образовали на краю пролома крайне неустойчивую пирамиду, способную сбросить меня назад к Хирургу, если она рухнет. Взобравшись на шаткую конструкцию, я примерился и совершил прыжок веры. Пальцы чудом обхватили ржавую арматурину, а покосившаяся пирамида из бочек с оглушительным грохотом полетела вниз.
Когда я отодвинул массивную дверь операторской, дети сидели у телевизора и увлечённо уплетали что-то из дымящегося пластмассового контейнера. Громкий звук мультфильмов не смог скрыть моё появление.
Девочка резко обернулась, взвизгнула и юркнула за занавеску. Васька вскочил и выхватил ПМ, как оказалось, совсем здоровой правой рукой. Грохнул выстрел, пуля шлёпнулась в стену, обдав кафельной крошкой. Но второго выстрела я ему сделать не дал. Кулак обрушился на руку парнишки, выбивая оружие. Схватив мелкого выродка за шиворот, я поднял его щуплое тело и швырнул на кушетку рентгеновского аппарата.
– Отпусти, падла! – заорал пацан, дёргаясь в тщетных попытках вырваться.
В ответ я влепил ему затрещину и зарычал:
– На-хе-р-ра ты меня сучёныш подставил?!