— Маргарита Норонья, — позвала с порога толстушка в белом халате.
— Это мы, — вскочила Констанса.
— Пойдемте.
Семья в полном составе последовала за медсестрой; пройдя по коридору, та распахнула самую дальнюю дверь. В кабинете запах дезинфекции сделался еще резче. Справа стояла кушетка, слегка помятая, словно с нее только что кто-то встал; часть помещения была отгорожена занавеской, за ней переодевались пациенты; в глубине, у небольшого окна, глядевшего в стену соседнего здания, сидел врач и что-то писал. Услышав шаги, он отложил ручку и поднялся навстречу пациентам.
— Здравствуйте.
— Добрый день, доктор Оливейра.
Пожав руку Томашу, кардиолог взъерошил волосы Маргариты.
— Привет. Как дела?
— Хоошо, доктоу.
— Ты была хорошей девочкой?
Маргарита покосилась на родителей и решила отвечать по-честному.
— Так себе.
— Так себе? Это как же?
— Мама угается, когда я убиаю.
— Что-что?
— Убиаю.
— Убирает, — перевела Констанса. — Маргарита повсюду наводит порядок и обожает мыть тарелки.
— А, — врач посмотрел на девочку. — Ясно, компульсивное расстройство, мания чистоты.
— Не юбйю гьязь. Гьязь пйохо.
— Все правильно, детка. Я и сам терпеть не могу беспорядок. — Кардиолог вспомнил наконец о родителях пациентки и указал на стулья подле своего стола. — Присаживайтесь.
Маргарита пристроилась на папином колене. Оливейра раскрыл блокнот, Констанса нервно сжимала ручки своей сумочки, а Томаш не мог отвести глаз от пластмассовой модели сердца, стоявшей у доктора на столе.
— Вот результаты обследований, доктор. — Констанса протянула врачу два бежевых конверта.
Оливейра бросил взгляд на логотип клиники.
— Вы делали кардиограмму и рентген в детской кардиологии клиники Святой Марты.
— Да, доктор.
— У доктора Консейсан?
— Да, она сама нас приняла.
— Надеюсь, она обошлась с вами хорошо?
— Просто замечательно.
— Рад слышать. А то на нее иногда жалуются, она не всегда внимательна к пациентам.
— У нас причин для жалоб точно нет.
Оливейра распечатал конверты; в первом лежала черная пластина с рентгеновским снимком грудной клетки Маргариты.
— Хм-хм, — пробормотал врач, разглядывая снимок.
Кардиолог изучал результаты обследования очень внимательно, молча, не издавая никаких звуков, кроме дежурного «хм-хм», и по его виду было решительно невозможно понять, что сулит черная пластина.
— Ну что, доктор? — решился Томаш.
— Дайте я сначала посмотрю.
Врач вставил снимок в допотопный проектор; на стене возникло неясное изображение грудной клетки. Оливейра подкрутил окуляры, и слайд проявился более четко. Внимательно изучив снимок, врач достал его из проектора и положил на стол. Потом не торопясь открыл второй конверт, в котором лежали результаты электрокардиограммы.
— Все в порядке, доктор?
На этот раз голос осмелилась подать измученная ожиданием Констанса.
Оливейра помедлил с ответом, поглощенный изучением данных кардиограммы.
— Надо сделать еще одну, — заявил он наконец, снимая очки и убирая их в карман халата. Доктор встал из-за стола, приоткрыл дверь кабинета и позвал: — Кристина!
На пороге в то же мгновение возникла худенькая девушка с короткими черными волосами.
— Да, доктор?
— Будьте добры, сделайте Маргарите электрокардиограмму.
Медсестра отвела девочку на кушетку. Маргарита с сосредоточенным видом сняла ботинки и разделась. Кристина смазала голый торс пациентки гелем и прикрепила к запястьям и лодыжкам электроды, соединенные проводами с кардиоаппаратом в голове кушетки.
— А теперь полежи тихонечко, хорошо? — попросила Кристина. — Сама не заметишь, как заснешь.
— И сон будет?
— Обязательно.
— Пъекъасный?
— Конечно, — ответила медсестра с едва различимым раздражением. — Ну все, отдыхай.
Маргарита закрыла глаза, и Кристина включила аппарат; машина слегка вибрировала, издавая негромкое гудение. Оливейра, наблюдавший за процедурой из-за стола, убедился, что девочка заснула, и приступил к допросу родителей.
— У нее не бывает одышки, утомления, отеков конечностей?
— Нет, доктор.
Отвечать на вопросы взялась Констанса.
— Судорог, обмороков?
— Нет.
— Температуры?
— Очень редко.
Кардиолог нахмурился.
— Сколько?
— Тридцать восемь, не больше.
— Как долго?
— Простите?
— Я спросил, как долго держится температура.