Удары были медленными и нерешительными, неправильные движения пресекались инструктором. Даже сейчас Тави увидел, как клинок выскользнул из рук рекрута и врезался в коленную чашечку человека рядом с ним. Пострадавший начал выть, прыгая на одной ноге и наткнувшись на человека, стоящего рядом, сбил с полдюжины новобранцев с ног.
– А, – сказал Тави. – Селедки.
– Селедки, – согласился Макс,- я думаю, здесь можно спокойно разговаривать. Так шумно, что подслушать что-либо сложно.
– Я мог бы сам справиться с той парочкой, Макс, – тихо сказал Тави.
– Офицер не стал бы этого делать, – ответил Макс. – Именно центурионы должны щелкать по носу зарвавшихся легионеров. Особенно таких бедокуров, как Нонус и Бортус.
– Ты их знал раньше, – сказал Тави.
– Ну… Служил с ними. Оба ленивые, шумные, жадные пьяницы и драчливые обезьяны.
– Кажется, они не были тебе рады.
– Однажды у нас была дискуссия по поводу того, как нужно относиться к даме в лагере.
– И чем все закончилось? – спросил Тави.
– Тем же, чем и сегодня, только зубов на земле было больше.
Тави покачал головой.
– И вот таких людей у нас величают ветеранами. И платят повышенное жалование.
– Когда речь не идет о сражении – они не стоят и клочка тряпки, которым вытирают пятна крови с клинка. – Макс покачал головой и обернулся в их сторону. – Но они – бойцы. Они знают свое дело, и даже в самых крутых передрягах они несгибаемы. Так что они скорее добровольно уйдут в отставку, чем будут разжалованы за хулиганство.
– И это также объясняет, почему они здесь, – добавил Магнус. – Судя по записям, эти почетные ветераны пожелали начать с чистого листа в новом Легионе – и их опыт бесценен для обучения новобранцев и удержания строя в бою. Они знают, что они будут иметь старшие звания, не будут выполнять неприятную работу по лагерю и получат более высокое жалование.
Макс фыркнул.
– И не забывайте, этот Легион действует в "кровавой" Амарантской Долине. Многие свободные люди пошли бы на убийство, только чтобы жить здесь, – Макс жестом показал вокруг. – Нет снега, такого, чтобы упоминать о нем. Нет плохих погодных условий. Нет диких, разрушительных фурий. Много еды, и они, вероятно, думают, что этот Легион никогда не будет участвовать в боевых действиях.
Тави наклонил голову.
– Разве люди такого типа не вредят Легиону в целом?
Магнус улыбнулся и покачал головой.
– Не под командованием капитана Цирила. Он позволяет своим центурионам поддерживать дисциплину любым способом, который они сочтут нужным.
Макс покрутил жезлом с ослепительной улыбкой. Тави задумчиво сжал губы.
– Все ветераны будут такими же?
Макс пожал плечами.
– Я подозреваю, что большинство из Высших Лордов будет делать все от них зависящее, чтобы держать самых опытных людей поближе. В Легионе не слишком много ветеранов, но все они сильно похожи на таких слизняков как Нонус и Бортус.
– Ты имеешь ввиду, что люди в этом Легионе неопытные селедки…
– И одна из них – ты, – сказал Макс. – С технической точки зрения, сэр.
– И один из них – я, – согласился Тави. – Неумелых и недовольных.
– И шпионов, – добавил Маэстро. – Любой, кто опытен и дружелюбен, скорее всего шпион.
Макс хмыкнул.
– Они не могут быть настолько испорченными. И если Валиар Маркус здесь, я подозреваю, что мы найдем несколько твердых центурионов, которых он привел с собой. Мы раздадим достаточно затрещин, чтобы держать их в строю и заставить работать селедок, пока они не наберутся опыта. Каждый Легион сталкивается с такой проблемой, когда формируется.
Маэстро покачал головой.
– Но не в такой степени как здесь.
Макс пожал плечами.
– Все нормализуется. Просто нужно время.
Тави указал вперед на палатку в три или четыре раза больше любых других, хотя сделанную из того же простого холста, как и все остальное. Две стороны палатки были отброшены, оставляя содержимое палатки открытым для всех проходящих мимо. Несколько человек были внутри.
– Это палатка капитана?
Макс нахмурился.
– Она находится на месте капитанской. Но они обычно больше. Более роскошные.
Магнус усмехнулся: – Это в стиле Цирила.
Тави придержал коня, чтобы остановиться и осмотреться вокруг. Стройный джентльмен средних лет вышел, одетый в простую серую тунику. Прямо над сердцем на его тунике, разделенной вдоль на красную и синие половины, был вышит орлиный профиль – символ короны.