— Преимущество, которым можно воспользоваться.
— Возможно, — сказал Тави, кивая.
Какое-то время она ехала молча, потом неразборчиво произнесла:
— Я боюсь, чала.
Тави удивленно обернулся.
Она пожала плечами.
— А какой дурак не боялся бы? А если я потеряю тебя? Или ты — меня?
Она нервно сглотнула.
— Смерть реальна. Она может забрать любого из нас или обоих. Я не хочу думать о том, как жить без тебя. Или о том, как ты будешь жить без меня.
Тави вздохнул и отклонился назад. Руки Китаи обхватили его талию.
— Этого не случится, — сказал он ей. — Все будет хорошо.
— Дурачок, — мягко пожурила его Китаи. — Ты не можешь этого знать.
— Порой самых важных вещей ты не знаешь, — сказал Тави. — Ты в них просто веришь.
— В этом нет никакого смысла.
— Да, — согласился Тави. — Но это так.
Она придвинулась поближе и положила голову ему на спину. Ее короткие волосы щекотали его шею.
— Мой безумный алеранец. Который дает обещания, не зная, сможет ли их сдержать.
Тави вздохнул.
— Что бы ни случилось, — сказал он ей, — мы будем вместе. Это я могу обещать.
Она снова сжала его в объятиях, настолько сильно, что ему пришлось напрячься, чтобы сделать вдох.
— Я прослежу за этим, алеранец.
Тави повернулся к ней, что было довольно сложно на широком седле, но изловчился и поцеловал ее. Она яростно ответила на поцелуй.
Но в этот момент таург взревел, взбрыкнул и швырнул их вперед на двадцать футов в огромную лужу холодной дождевой воды, глубиной в два фута.
Огромный ездовой зверь издал победный рев и бросился в сторону от дороги, размахивая рогами и все время брыкаясь.
Шок от ледяной воды был настолько сильным, что Тави с трудом перевел дух, поднялся на ноги и выбрался из лужи.
Он повернулся к Китаи и увидел, что она все еще находится в грязной луже, ее зеленые глаза сузились, когда она взглянула на него.
— Я застряла, — сообщила она ему, — ты виноват в этом.
Остальные наездники догнали их, их таурги с грохотом остановились, оглашая протесты громким ревом.
Макс и Дуриас, каждый на своем звере, остановились ближе всех к ним. Выражение его лица было почтительно нейтрально, но глаза озорно поблескивали. Макс улыбался.
— Милорд, — проговорил он, исполняя особенно подчеркнутый поклон прямо из седла, жестикулируя при этом свободной рукой, — должны ли мы расценивать это как место для отдыха?
Тави одарил Максимуса пристальным взглядом. Затем он повернулся, с силой вонзил руки в грязь, взял руки Китаи в свои и сильно потянул на себя, высвобождая ее из грязи.
Она вылетела как пробка, его ноги потеряли устойчивость и они оба рухнули в холодную грязь, Китаи оказалась сверху.
— Мы могли бы поставить ширму, чтобы вы могли уединиться, милорд, — трезво проговорил Дуриас.
Канимы, на своих животных, остановились в нескольких ярдах от них, и не один из них не смотрел в направлении Тави, но все они сидели с открытыми пастями, зубы были оскалены, так что их улыбки не требовали перевода.
Тави вздохнул.
— Просто оставь нас в покое, Макс. И поймай этого треклятого таурга до того, как он добежит до океана.
— Ты слышал это, Стейки? — проговорил Макс собственному таургу, — это не ошибка Принцепса. Твой треклятый друг был чересчур буйным. Просто посмотри, что происходит, когда королевское недовольство падает на нахальных мятежников.
— Максимус, — произнесла Китаи, — мне холодно. Скажешь еще хоть одно слово — и я задушу тебя твоим же собственным языком.
Макс рассмеялся и достал моток веревки из своей седельной сумки.
Край, в который через туннели устремился Ворд, обойдя укрепления Шуарана, состоял из скалистых холмов, изредка покрытых соснами.
Трое охотников Варга еще до полудня сообразили, что делает Тави, и двинулись в авангарде, разойдясь широкой дугой.
Несмотря на их бесформенные серые плащи, было очевидно, что они вооружены до зубов, и каждый безмолвный каним на спине нес большой ранец, полный кто знает какими еще орудиями убийства.
Когда охотники возглавили группу, Тави просто следовал за ними, полагаясь на то, что они значительно лучше него знают эти места.
После полудня кавалькада сошла с дороги и двинулась по бездорожью. Вскоре они покинули равнину и достигли первого из поросших лесом холмов, отмеченных на карте внутренней части плато Шуаран, полученной от Ларарла.