— Можете не торопиться, — ответил Дорога, на его угрожающем лице расцвела широкая усмешка.
Через суматоху лагеря к ним приближался Бернард, прокладывая путь сквозь ряды подмастерьев кузнеца, двое из которых несли несколько комплектов новых легионерских лат.
Бернард кивнул Дороге и обменялся с маратом рукопожатием, затем повернулся к Амаре.
От взрыва, устроенного Инвидией, его челюсть может и не была растерта в порошок, но очевидно, была сломана с полдюжины раз.
Целители смогли срастить кости и восстановить выбитые зубы, но лицо его всё еще было сильно опухшим.
Для полного восстановления его челюсти требовался еще не один сеанс и достаточно времени, а перед лицом надвигающейся битвы целителей и так не хватало.
Так что, когда Бернард говорил сквозь стиснутые зубы, он немного шепелявил.
— Дорога. Моя леди. Они уже начали?
— Понятия не имею, — сказала Амара, — один из псов Валериуса командовал часовыми и преградил путь Дороге. Мы разобрались с этим.
Бернард мрачно глянул на мужчину, лежащего без сознания.
— Моя жена. Дипломат.
— Не начинай, — сказала Амара.
Через минуту из командной палатки вернулся легионер, кивая Амаре.
— Графиня, Принцепс приветствует вас и выражает главе клана свою признательностьза то, что он пришел к нам в трудный час. Он приглашает вас всех присоединиться.
Она взглянула на мужа и закатила глаза.
— Спасибо, легионер. Дорога, прошу вас.
Дорога следом за Бернардом взглянул на мужчину без сознания и задумчиво почесал челюсть.
— Тут откажешься…
Они зашли внутрь, где их ждал Гай Аттис. Он сидел на стуле, на небольшой площадке с видом на стол с песком, который теперь представлял долину Кальдерон.
Его ноги были укутаны плотным одеялом, и он выглядел бледным. Сэр Эрен стоял сбоку и немного позади него, а Плацида Ария стояла в такой же позе напротив Эрена.
Большинство из собравшихся в палатке были самыми высокопоставленными Гражданами Империи: горстка уставших, окровавленных, утомленных дорогой мужчин и женщин с гордой осанкой и мрачными лицами.
Тут был каждый выживший Верховный Лорд, как и большинство Верховных Леди.
Тут были также Капитаны Легионов и представители Сената, которые, Амара была уверена, выполняли в основном церемониальную функцию.
Учитывая обстоятельства, можно сказать, что шатер был переполнен.
Амара заметила леди Верадис, которая стояла возле своего отца, седовласого лорда Цереса.
— Амара! — воскликнула леди Верадис и поспешила к ней с озабоченным выражением лица. — Что случилось?
— А, я ушибла руку о нечто тупое, — ответила Амара.
Верадис взяла ее за левую руку и одновременно подняла руку Амары и свою бровь:
— Да она же сломана.
— Во имя благого дела. Я попрошу кого-нибудь осмотреть ее, когда мы закончим.
Верадис прицокнула языком и сказала:
— Да ты невозможна, просто дай ее мне.
— Нет необходимости…
Верадис подняла свою левую руку и спокойно сомкнула ладонь и большой палец, как бы показывая жестами, чтоб та закрыла рот. Потом нежно обхватила запястье Амары и что-то пробормотала про себя.
В течение следующих нескольких секунд боль уменьшилась, и Амара вздохнула с облегчением.
— Это он, да? — спросил Дорога Бернарда.
— Да.
Дорога покачал головой, изучая Гая Аттиса. А потом сказал:
— Сейчас вернусь.
Широкоплечий варвар спокойно приближался к Принцепсу.
Когда он оказался поблизости, Эрен и Леди Плацида оба, казалось, напряглись.
Леди Плацида сделала полшага вперед, чтоб оказаться между Дорогой и Аттисом.
— Расслабься, женщина, — протянул Дорога, — просто хочу переговорить с этим мужчиной.
— Ваше оружие, сэр, — сухо сказала Ария.
Дорога моргнул, а затем, казалось, вспомнил про свою дубину. Он протянул ее Леди Плациде рукояткой вперед и отпустил, едва та приняла её.
Дубина с громким стуком упала на пол, Леди Плацида хмыкнула.
Без всякой видимой помощи со стороны фурий она вновь подняла оружие и спокойно отложила его в сторону.
Дорога кивнул, затем поднялся на площадку, встал рядом с Аттисом и уставился на него, уперев руки в боки.
— Вы должно быть Дорога, вождь клана маратов? — вежливо поинтересовался Аттис.
— Да, — ответил Дорога. — А ты — тот, чьи люди убедили Ацурака повести тысячи моих людей на верную смерть.
Аттис уставился на Дорогу, затем обвел взглядом комнату.
Наконец он опустил взгляд на свои укутанные одеялом колени и немного горько улыбнулся.