А мгновение спустя раздался разрывающий уши крик — чуждый, металлический, исполненный безумной яростной враждебности.
На мгновение он словно заморозил горло и сковал льдом конечности Фиделиаса.
Его лошадь задрожала и принялась нервно пританцовывать, едва не выбросив его из седла.
Повсюду вокруг себя он также мог наблюдать на лицах офицеров и солдат следы ужаса и смятения.
Замедлилось даже бесконечное бормотание канимов, превратившееся в набор мягких невнятных звуков, вырывающихся сквозь сжатые зубы.
— Сигнальте атаку, — проскрипел он.
Для того чтобы произвести столько шума, ему пришлось приложить немало усилий — так сильно протестовали его инстинкты против возможности привлечь к себе внимание того, что издало тот звук, чем бы оно ни было.
Он оглянулся через плечо на пришибленного и побледневшего — как, впрочем, и все остальные — горниста.
Но Фиделиас слишком долго играл роль Валиара Маркуса, чтобы испуганно молчать вместе с остальными.
Он мысленно призвал силу Маркуса, выпрямился, набрал полную грудь воздуха и проревел:
— ЛЕГИОНЕР! СИГНАЛ К АТАКЕ!
Солдат встрепенулся, словно Фиделиас дал ему оплеуху, и поднёс трубу к губам.
Он смог извлечь лишь слабое подобие сигнала, и тогда Фиделиас повернулся и огрел солдата по стальному шлему центурионским жезлом, сломав его.
Ошеломленный ударом, солдат набрал в грудь воздуха и выдал сигнал достаточно громкий для того, чтобы у Фиделиаса заболели уши.
Сигнал был подхвачен другими, и недолгая задержка в продвижении армии закончилась.
Сорок тысяч пехотинцев и кавалеристов возобновили движение, словно самый огромный и мощный воздушный поток, когда-либо виденный Фиделиасом. Они вырвались из-за стен старого стедгольда и распространились по полям спящего Ворда, отгоняя бледную фигуру в темном плаще, уже исчезающую за воздушной завесой.
Королева снова завопила вдали, и Фиделиас приказал горнисту продолжать сигналить к атаке.
Замелькали сообщения от гонцов: активно действуют Вороны Битвы, конная кавалерия столкнулась с небольшим сопротивлением.
Кавалерия таургов наносит существенные потери не встречая сопротивления.
И последнее сигнализировало о том, чего он боялся.
Пехота Канимов вступила с серьезный бой с мобильной группой врага. И, буквально после этого, прибыли воздушные силы легиона врага.
Это все рушило. У них был шанс против спящего врага.
Но если враг проснется, и если Королева вызовет подкрепление, чего так опасался Фиделиас, они влипнут.
Он хотел умереть, если бы это потребовалось для спасения Алеры, но — как подсказывал ему опыт — живой, сражающийся солдат практически всегда более ценен для Империи, нежели мертвый.
Алеранской пехоте было поручено взять стедгольд.
Он просто ускорит события.
Они не готовились отправить часть сил в стедгольд, но, по крайней мере, это сможет обеспечить укрепленный объект за спинами остальных войск на поле — если только он будет взят достаточно быстро.
Фиделиас сигнализировал Главной когорте выдвигаться, отправляя их за первыми двумя, вместе с парой Рыцарей Земли и Металла, прикрепленных к подразделению, приказав содействовать Воронам Битвы и занять стедгольд как можно скорее.
Затем он повернулся к Каниму.
— Мастер Марок, — сказал он. — Прибывают значительные силы противника. Нам нужно немедленно занять стедгольд. Вы готовы помочь?
Марок утвердительно дернул ушами и спокойно понесся к стедголду размашистыми шагами.
Фиделиас и группа командования последовали за ним.
Фиделиас отстегнул балисту канимов от держателя на своем седле, больше по привычке, нежели по реальной надобности.
Он не привык отдавать приказы к исполнению на таком уровне, а не исполнять их самому.
Внутри стедгольда царил хаос.
Повсюду рвался и метался Ворд, а так же восковые пауки и воины, вываливались из окон и дверей, носясь по крышам и бросаясь вдоль стен.
Вороны Битвы перестроились в два жестко дисциплинированных квадрата, защищая себя от нападавших, и перемещались, шаг за шагом, к тому, что было, очевидно, их целью — устью большого каменного сарая.
Созданный фуриями пандус опускался ниже уровня настила. Это часто была область, используемая для хранения охлажденных продуктов в стедгольде.
Внутри сарая было темно, но устойчивое зеленое свечение пробивалось из двух отверстий в настиле сарая.