Я пошел за ним.
Миновав основной массив сада, я вышел в заброшенную его часть, куда секатор садовника явно давно не заглядывал. Былой ухоженности тут уже видно не было, а деревья напоминали растрепанные волосы покойников. Именно в этой части сада располагалась каменная башня, непонятно для чего тут построенная. Кладка заросла лишайником и мхом и судя по состоянию строения, стояла башня еще до того, как был построен коттедж Шпагиных.
— Старик!
Полупрозрачная белесая фигура показалась возле каменной башни. А потом… растворилась в воздухе! Я не поверил собственным глазам. Разве может быть такое? Ну, в принципе может, если человек обладает очень мощными артефактами или магическими конструктами. Но вероятней всего это просто иллюзия, возникшая из-за плохого освещения. Старик просто укрылся в башне. Сейчас я выясню кто это такой.
Я быстрым шагом преодолел расстояние от сада до башни, подошел к двери. И вновь удивился. На двери висел огромный ржавый замок, явно давно не открываемый. Я дернул его. Закрыто. И кажется, давно уже заклинило в нем все механизмы. Куда же тогда скрылся загадочный старик?
Я вновь огляделся. Уже порядочно стемнело и сложно было рассмотреть хоть что-то.
— Старик! Старик!
Но мне никто не ответил. Я прислонил ухо к двери башни, предполагая, что незнакомец все же прячется именно там и вдруг услышал совсем тихий рык, словно неведомое существо было спрятано где-то глубоко под землей, а его рык отражается по каменным стенам строения. Что это? Показалось? Или в башне держат каких-то зверей?
Разбираться в этом сейчас, поздней ночью, не было никакого желания. Я еще некоторое время постоял, потом стал чувствовать, что замерзаю. Решил возвращаться.
Загадочный старик не давал мне покоя. Интуиция подсказывала — он звено чего-то большего. Решив днем сходить в эту часть сада и все-таки попасть внутрь башни, я вернулся к себе в комнату, лег в кровать и тут же уснул крепким сном без сновидений.
Утром меня разбудил Лисенок, милым голоском сообщив, что мне скоро пора отправляться в школу.
— Чего⁈ В школу?
После сна показалось, что я вновь должен идти за парту и слушать таблицу умножения. Но Лисенок подсказала — школа не простая.
Аристократы утончены во всем. И своих отпрысков они заставляют оттачивать свое магическое мастерство в специальных заведениях. Учатся там ребята уже после основной школы и больше это напоминает именно институт. Вот и мне выпала честь обучаться там.
Я недовольно проворчал. Вставать рано я не привык. Моя работа происходит ночью, именно тогда начинаются балы и банкеты, и именно тогда происходит все самое интересное.
— Внизу уже накрыт стол, — сообщила Лисенок. — Вы можете позавтракать.
Я умылся, оделся и спустился вниз. Но вся радость от предстоящей еды быстро улетучилась — за столом уже сидели Велимира Ивановна и старший братец. Они видимо и составят мне компанию на завтрак.
Я хотел было незаметно уйти, но скрыться не получилось.
— Господин Александр Константинович, — строгим баритоном прокатилось по залу. — Доброе утро!
Это обратился ко мне дворецкий, распоряжающийся столом и подачей еды. Остальные участники завтрака тут же обернулись.
— Сашенька, куда это ты собрался? — елейным голосом спросила Велимира Ивановна.
— В школу, — ответил я, не сильно желая вступать в диалог и думая, как бы улизнуть.
— До школы еще рано, садись поешь.
Я глянул на стол и отказать не смог. На завтрак подавали икру и воздушные булочки, взбитое сливочное масло и кукурузную кашу. От каши я отказался, но вот кофе с удовольствием выпил, да и бутерброд с черной икрой тоже оказался кстати — после вчерашнего массажа и вечерней прогулки я дьявольски проголодался.
Братец смотрел на меня со злобой, сверкая свежим фингалом под глазом. Я сделал вид, что не замечаю его и принялся уминать бутерброд, щедро сдабривая его икрой.
Помимо брата за столом сидела и моя сестра, Дарья. Девушка явно недалекая, однако на лицо беззлобная, с некоторой простоватостью. Больше из близкой родни у Александра, в чье тело я попал, никого не было. Про мать история умалчивала, семейные альбомы тоже ничего не сообщили.
— Вот это да! — выдохнула Велимира Ивановна, отпивая из блюдечка чай и щурясь над газетой.
Мне было безразлично чему она там удивляется, и я бы не обратил на это внимание, если бы не следующая фраза, заставившая меня вздрогнуть и покрыться «мурашками».
— Знаменитого дуэлянта Кричевского убили.
Кричевский — это я. И новость была о моей смерти. Это было странно слушать и даже дико, и мне пришлось использовать всю мою выдержку, чтобы совладать с эмоциями.