— Блин, почти, — выдохнул граф.
— Почти не считается, — улыбнулся я.
— И то верно.
На стене висел большой плоский телевизор, на котором и выключился в нужное время эфир с канцлером.
— Подскажите, как сейчас себя чувствует цесаревна Анастасия? — задали ему первый вопрос журналисты.
— Анастасия постепенно выздоравливает. Ее жизни больше ничего не угрожает, — невозмутимо ответил Разумовский.
— Как новость восприняли ее братья? — спросил мужчина в строгом костюме.
— Федор и Григорий безмерно рады, что Анастасия идет на поправку.
— А Дмитрий Алексеевич? — это явно был подставной человек, в нем чувствовалась военная выдержка.
Впрочем, на этой конференции было много подобных личностей.
— Не могу ответить, прошу прощения. Пока Анастасия восстанавливается, у него есть свои дела.
— Он решает политические вопросы?
— Скорее, это его личные дела.
Вопросы продолжали сыпаться, но обо мне ничего не было, пока слово не взял еще один подставной человек. На этот раз это была черноволосая девушка:
— Вы знаете, кто стоит за покушением на цесаревну?
— Подозреваю, что это совершил кто-то из ближнего круга, — ответил канцлер.
— К этому имеет какое-то отношение Федор Алексеевич?
— Нет, точно нет, — помотал головой Разумовский. — Федор обожает свою сестру, так что это нереальный вариант.
— Григорий Алексеевич?
— Исключено. Они с цесаревной лучшие друзья.
— А Дмитрий Алексеевич? — громко спросил другой журналист.
— По поводу Дмитрия я, пожалуй, промолчу.
Все журналисты сразу начали что-то записывать в телефоны и блокноты.
Геннадий Борисович вскочил с кресла и громко сказал, не скрывая возмущения:
— За это нужно наказать! Причем прилюдно. Я вам всегда говорил, что Разумовский с гнильцой!
— Подождите, Геннадий Борисович, эфир еще не закончился.
Разумовскому снова задали вопрос обо мне:
— Скажите пожалуйста, почему Дмитрий — единственный наследник, кто не имеет своей гвардии?
— Это тяжелый вопрос. Сколько я не пытался, ни один начальник гвардии не может ужиться с Дмитрием Алексеевичем. У Дмитрия очень… простите, не могу сказать.
— Вы хотите сказать, что он очень избалованный?
— Я этого не говорил.
— Жители нашей империи и без того умеют делать выводы.
— Вы имели ввиду, что он достаточно импульсивный и не справится с собственной гвардией? — спросила другая журналистка.
— Какой цесаревич Дмитрий, на самом деле? — следом последовал вопрос от мужчины в синем костюме.
— Может, Дмитрий Алексеевич сам предлагал каких-либо кандидатов?
Виктор Степанович выдохнул и сделал вид, что уже не выдержал:
— Буду честен. Не нашелся еще такой безумец, который смог бы ужиться с цесаревичем Дмитрием. Последний кандидат, которого он представил на должность начальника гвардии, был бывшим военным, арестованным за убийство двадцати четырех своих сослуживцев! Дмитрий хотел помиловать его и сделать начальником гвардии… Давайте поговорим на более важные темы. Уверен, у Дмитрия Алексеевича появится своя гвардия, когда он до этого дорастет.
Борис Геннадьевич рассмеялся. А успокоившись, протер ладонями глаза и сказал:
— Идеально! Вы об этом знали?
— Во-первых, можно на ты.
— О, нет, я не хочу однажды забыться и сломать вам всю игру. Сами говорили, что играть нужно до конца.
— Во-вторых, не то, чтобы я об этом знал, но предполагал. Удача сегодня на нашей стороне.
— Тогда пойду и приведу вашего нового начальника гвардии.
— Зачем? Он уже за дверью стоит.
Соломонов поднял брови и одобрительно кивнул.
— Снова ваша служанка постаралась?
— А как вы думаете?
— А больше некому, — усмехается граф и идет открывать дверь. — Кутузов, заходи!
В кабинет вошел высокий широкоплечий мужчина. Боевая выправка, злобный оскал. Волосы длиной до плеч собраны в конский хвост. Лицо покрыто шрамами, а левый глаз вовсе закрыт черной повязкой.
— Кутузов прибыл, — сообщил мне Соломонов, не скрывая радости от того, как удачно сложились обстоятельства.
— Я не Кутузов, — ледяным тоном ответил мужчина.
— А это не важно, главное, что ты профессионал.
— Готов служить своему императору? — прямо спросил я у Кутузова.
Мужчина ударил себя кулаком в грудь и ответил:
— Готов, Ваше Будущее Императорское Величество!
— Отлично. Надеюсь, ты рад. Займешь место моего начальника гвардии. Осталось только отстоять тебя перед Разумовским, — сказав это, я рассмеялся.
Уголок рта Кутузова дрогнул в улыбке — он, как и все здесь находившиеся, предвкушал, что же будет дальше.