Ставок больше не последовало, и организатор объявил:
— Клинок продан за тридцать миллионов цесаревичу Дмитрию Алексеевичу!
Виктор Степанович демонстративно встал и похлопал мне:
— Поздравляю вас с покупкой, Дмитрий Алексеевич. Хоть и не понимаю, зачем вам тратить столько денег из государственной казны на меч, которым вы вовсе не сможете воспользоваться.
Конечно, после моих спаррингов с обычными гвардейцами, у Разумовского, да и у всех во дворце сложилось мнение, что я не умею пользоваться боевыми техниками.
Про неофициальные счета тоже упоминать не стоит. Тогда меня могут обвинить в участии в теневых операциях, а это может вылиться в то, что Разумовский вовсе припишет мне какой-нибудь незаконный бизнес, например, по продаже наркотиков или людей. А он на это способен, уже пытался вместе с братьями подставить меня подобным образом.
— Уважаемый, а какая может быть проблема, если у меня есть средства на вооружение своей гвардии, и я их использую?
— Это удивительно, поскольку у вас нет гвардии.
— Вчера у меня появился один гвардеец, ему я этот кинжал и отдам.
Журналисты, стоявшие по краям зала, оживились. И когда мы вышли из зала аукциона в банкетную зону, они и вовсе окружили меня. Ко мне первым подошел молодой мужчина в сером костюме с блокнотом и ручкой.
— Дмитрий Алексеевич, я из газеты «Имперская правда»! Подскажите нашим читателям, а это правда, что у вашего нового начальника гвардии две судимости? — спросил он.
Следом за ним подошел второй:
— Почему вы взяли на должность начальника гвардии такого человека?
— Издание «Вестник». Вы понимаете, как это влияет на вашу репутацию? — подкралась позади меня девушка.
Я пока не спешил отвечать.
— Виктор Степанович, а у вас есть комментарии по поводу нового начальника гвардии цесаревича Дмитрия? — спросил журналист у Разумовского, который вошел в зал следом за мной.
— Не стоит давить на юного цесаревича, — сказал канцлер журналистам. Наверняка это всего лишь слухи, и его новый начальник гвардии не имеет судимости.
А затем шепотом сказал мне:
— Не знаю, зачем вы совершили столь идиотский поступок. Наверное, вам и вправду не стоит быть императором, как говорят слухи. Мне искренне обидно, что у империи такой наследник.
Причем сказано это было так, чтобы журналисты наверняка услышали.
— Дмитрий Алексеевич, так это правда? — не унимались репортеры.
Пожалуй, время пришло.
— Правда. У него две закрытых судимости, — ответил я.
Зал оживился. Аристократы уже не стеснялись обсуждать меня в открытую.
— Может, вы представите нам этого человека? — предложил Разумовский.
— Конечно, — спокойно ответил я и велел охране позвать моего нового начальника гвардии.
Двери зала распахнулись, и сюда гордой походкой вошел статный воин с перевязанным глазом. Разумовский сперва улыбался, словно мысленно праздновал победу, но, как только узнал этого человека, тотчас побледнел. Ох, я надолго запомню это выражение лица. Надеюсь, журналисты успели сфотографировать — тогда можно будет и вовсе в рамку повесить.
— Господа, представляю вам Святозара Викторовича Разумовского, по прозвищу Кутузов! — представил я.
На него смотрели все: и аристократы, и журналисты.
— Что вы стоите, Виктор Степанович? Идите, обнимите сына, — шепнул я канцлеру.
Он не ответил, пребывая в полном шоке. Ну ничего, сейчас отойдет и начнется самое интересное.
— Здравствуй, отец, — подошел к нему Кутузов, а затем поклонился мне. — Мой император.
— Ой, это же великий воин по прозвищу Кутузов! — осенило журналистку.
— Точно, это он. Воин в ранге Бог войны!
— Он герой империи, — воскликнул мужчина из газеты «Имперская правда».
Журналисты тотчас забыли все вопросы, связанные с судимостями. Ведь начальником моей гвардии стал герой империи, который прошел не одну войну.
— Это невозможно, — пробормотал Разумовский.
— Не узнал меня, отец? Или не рад меня видеть также, как и в прошлый раз? — спросил у него Кутузов.
— Что эти ублюдки с тобой сделали…
— Эти ублюдки тут ни при чем, ты прекрасно это знаешь.
Разумовский наклонился ко мне:
— Это не может быть мой сын, он погиб у меня на руках. Если это твоя очередная уловка, ты об этом пожалеешь, — процедил он.
— Вы имеете ввиду ту самую историю, когда род Вавиловых убил вашего сына? Как так вышло, что он здесь? — Разумовскому сразу задала вопрос журналистка.