— Вы поддержите не меня, а мою сестру. Всё равно её голоса скорее всего достанутся мне. Не переживайте, она выживет и очень скоро вернется на политическую арену, но я хочу, чтобы Войтовы этого не застали.
— Они имеют какое-то отношение к покушению на цесаревну?
— Косвенное, но их поведение меня расстроило. А исполнители уже наказаны.
Этой информации графу хватит, чтобы понять суть. Подробно рассказывать не имеет смысла — это ничего не изменит.
Николай Валентинович задумался, но через пару секунд ответил:
— Я не смогу вам помочь, Ваше Высочество.
На лице отразилось сомнение. У графа Дроздова не было достаточного повода, чтобы помогать мне. А это легко исправляется.
За множество перерождений я усвоил один очень важный урок: договориться можно с кем угодно. Сложнее всего в этом вопросе положить на чашу весов что-то стоящее. Чаще всего это оказывалась чья-то жизнь, но сейчас не такой случай.
— Николай Валентинович, как думаете, много ли у меня власти? — спокойно спрашиваю я.
— Можно говорить откровенно?
— Нужно.
— Немного… Гораздо меньше, чем у ваших братьев и сестры.
— Я не могу сказать вам всего, но скажите, как думаете, есть ли у меня доступ в сокровищницу?
— Нет.
— А я там бывал, и несколько раз выходил не с пустыми руками. Теперь я буду предельно откровенен. У вашего сына нет дара… Это очень прискорбно, у вас всего лишь один наследник, а жена больше не может иметь детей. Ему всего шесть лет, а он уже двенадцать раз проваливал испытание на открытие дара. Мы оба понимаем, что он не пригоден на роль главы рода, и когда придет время выбирать нового главу, ваши братья выдвинут своих сыновей.
Ваш род потеряет власть, а ваш сын умрет. Его двоюродные браться гораздо старше, и не такие миролюбивые, как вы, они устранят его сразу, как нежелательную фигуру на шахматной доске. Мое предложение простое, — я достал из небольшой сумки артефакт в виде сферы, размером с мой кулак.
Механизм начал крутиться в разные стороны, у графа поползли вверх брови, и я продолжил:
— У вашего наследника появится дар, а Войтовы не доживут до коронации. На ответ у вас есть всего семь минут. Ах, да, артефакт привязан ко мне узами крови, и только я могу его активировать. Мое убийство вам ничего не даст.
— Почему я должен вам верить? Это вполне может быть обыкновенная подделка.
— Я Романов Дмитрий Алексеевич, будущий император Российской империи, клянусь своей жизнью и даром, что после применения этого артефакта у вашего сына появится дар. Так достаточно убедительно?
Любой аристократ знал, что подобную клятву нельзя нарушить. Если бы я врал, тотчас лишился и жизни и своего дара. Хотя, можно было поклясться только на жизни, но в моем случае жизнь и дар взаимосвязаны, ведь я переношу его через каждое свое перерождение.
Николай Валентинович не ответил, но мне и не требовались его слова, чтобы понять — он верит. Но все еще сомневается.
— Шесть минут, — сказал я, посмотрев на висевшие на стене часы.
Время шло, а граф не спешил с ответом.
— Четыре минуты, — напомнил я.
Николай Валентинович сглотнул, а на лбу заблестели капельки пота.
— Две минуты. Алина, машина готова? Возможно, мы покинем это имение гораздо раньше, чем планировали, — обратился я к служанке.
— Конечно, готова, господин.
— Кто там у нас следующий в очереди?
— Ой, я лучше не буду при его светлости называть имен. Не стоит ему знать, кто из аристократов еще не получил дар при рождении.
— Умное замечание, — киваю я. — Ты приняла правильное решение.
Я поднялся с кресла, готовый уйти.
— Вы уверены, что мой сын не пострадает? — сразу спросил граф.
— Уверен. У вас осталось десять секунд.
— Хорошо, — процедил он. — Заключим договор.
— А вот это уже другой разговор, — улыбнулся я и присел обратно.
После заключения договора, граф проводил меня к своему сыну. До сих пор на его лице читалось сомнение, но он не мог себе позволить упустить такую возможность.
Двери детской комнаты открылись, и я увидел шестилетнего ребенка, играющего с деревянным мечом. Мальчик сразу заметил отца и подбежал к нему.
— Отец! Смотри, чему я научился!
Но он остановился в шаге от графа, когда в комнату вошел я.
— Папа, а кто это? — осторожно спросил мальчик.
— Это цесаревич Дмитрий Алексеевич Романов, — представил меня Дроздов.
Мальчик почтительно склонил голову.
— Будущий император, — поправил я.
— Ого! — лицо ребенка вытянулось. — А вы возьмете меня в личную гвардию?
— Посмотрим. Я не могу ответить наверняка, и никогда не даю обещаний, в которых не уверен. Сила для гвардейца — это не главное. Куда важнее верность и честь.