Григорий тяжело вздохнул и прошел в свою спальню. Он переоделся, не дождавшись приготовления ванны. Эта одежда ему уже осточертела и больше он не мог терпеть то, что на нем было надето. Да, можно просто открыть кран с водой и сделать все по-простому, но он хотел отдохнуть красиво.
В чистом он прилег на мягкую кровать и улыбнулся… Как же он скучал по своим покоям, где все такое знакомое и такое родное. Где матрас ему делали на заказ на лучшем заводе в стране, и после него никогда не болит спина. А если до этого и болела, то на следующее утро проходит. Там не было никаких магических составляющих, всего лишь правильно подобранная ортопедическая система.
Лежащий в кармане телефон зазвонил, и Григорий достал его. Вороновы…
— Твою мать! Дайте мне отдохнуть! — говорит Григорий и сбрасывает звонок.
Но надеждам цесаревича не суждено было сбыться. Телефон зазвонил вновь.
Григорий снова не стал брать трубку. Затем проигнорировал в третий раз.
В комнате настала тишина.
Только Григорий обрадовался, что на этом все, и он может побыть один, как раздался стук в дверь. Это уже не проигнорировать.
— Войдите! — неохотно разрешил Григорий.
В спальню цесаревича вошел пожилой слуга, на голове которого практически не осталось волос. И Гриша узнал его.
— Господин, очень рекомендую вам взять трубку, а то люди, которые не могут до вас дозвониться, уже дозвонились до меня. Вы же понимаете, что от ваших действий могут быть серьезные последствия. Да и не стоит поступать с союзниками подобным образом, это как минимум некрасиво.
— Я вас услышал, можете быть свободны, — строгим тоном ответил Григорий.
Слуга кивнул и удалился, закрыв за собою дверь.
Григорию таки пришлось перезвонить Вороновым, как бы он того не хотел.
Между ними состоялся напряженный разговор касательно того, почему цесаревич сразу не воспользовался наземным транспортом, а проторчал в Австрии достаточно долгое время. Диверсия? В это Григорий не верил. Он реально считал историю с самолетами чередой невезений и не хотел признавать обратного. Ну не мог Дмитрий подстроить подобного! Григорий напрочь отказывался в это верить, а если поверит, то выйдет, что младший братец не так прост, как всем казалось раньше. И Федор уже так считает, но Гриша умнее.
— Ванна готова, господин! — сообщила миловидная служанка.
— Отлично, — ответил Григорий и отправился отмокать.
После того, как он полчаса пролежал в горячей ванне и поужинал, к нему в комнату вошел Федор.
— Что ты так долго? — первое, что спросил старший брат.
— А ты разве скучал? — деланно удивился Григорий.
— Конечно! Ты же мой брат. Мы одна семья, а ты неделями заграницей пропадаешь.
— Сам-то недавно из Казанского вернулся, — хмыкнул Григорий.
— Да, у меня были там дела. И то я уезжал ненадолго, в отличие от тебя. Эх, вот стану императором, и с кем мне бороться? Уже неинтересно станет, — вздохнул Федор.
— А Дмитрий?
— Он мне не соперник.
— Интересно… — слухи начали ходить разные, но Григорий не спешил это обсуждать. — Кстати, а какие дела в Казани были?
— Обычные, — пожал плечами Федор и усмехнулся, конкретно говорить он не желал. — Возможно, тебе скоро снова придется покинуть столицу.
— С чего бы?
— Слышал, тебя Вороновы вызывают.
— А ты откуда знаешь? — Григорий скривился. — Тем более, я могу с ними и здесь встретиться.
— Можешь, если они позволят.
— Ты, кстати, по делу пришел или как?
— Пришел сообщить тебе, что Дмитрий опасен.
— Ну да, скажи что-то новое, — хмыкнул Григорий.
— Зачем? Ты сам все прекрасно понял после случая с самолетом. И не надо так на меня смотреть, у меня хорошая разведка.
— Это обычная случайность, — фыркнул Григорий. — А по поводу Дмитрия есть мысли?
— Конечно, — ответил Федор. — В общем…
Не успел он продолжить, как двери спальни распахнулись, и в спальню вошла цесаревна Анастасия.
— С приездом, братья! — улыбнулась она и повернулась к старшему. — Федор, ты приехал еще вчера, а не заходишь ко мне.
— Нам не о чем с тобой говорить, ты выбрала свой путь, — ответил старший наследник.
— Путь отдаленной провинции после победы одного из нас, — усмехнулся Григорий.
— Победить не просто. Да и вообще, чтобы так говорить, сперва это нужно сделать, — улыбнулась Анастасия. — Кстати, Дмитрий тоже собирается это сделать.
— А ты, как я посмотрю, про него много знаешь.
— Если бы вы знали столько, сколько знаю я, вам бы это точно не понравилось. Да и к тому же, что можем знать мы, женщины, у нас в голове одни платья и балы, а еще театр, — рассмеялась Анастасия, а затем серьезно продолжила. — Я всего лишь пришла вам сказать, что прежде, чем придумать новую идею касательно нашего младшего брата, подумайте дважды.
— Да как ты смеешь указывать, что нам делать?
— Я лишь хотела дать тебе совет, как сохранить нашу семью максимально целой. Как с ним поступать, решать тебе, — спокойно ответила сестра.
Григорий покраснел от злости, он терпеть не мог, когда ему указывали. И даже на условия своих союзников соглашался со скрипом. По комнате распространились потоки его ауры.
Он схватил стоящий на столе бюст и разбил его об стену.
— Я сам решаю, что мне делать! — продолжил он, тяжело дыша.
В комнату постучали, и вошел слуга
— Господин…
— Я занят! — рявкнул Григорий.
— Прошу прощения, но вы сами просили сразу сообщить, как ваш борт вернется.
— Что? — Гриша застыл, точно статуя.
— Ваш борт только что приземлился в частом аэропорту вашей семьи.
— Желаю вам хорошего дня, братья, а еще поумнеть! — с улыбкой говорит Анастасия и выходит из комнаты.
А Григорий вспоминает, что сам отдал приказ любой ценой доставить его самолет в столицу, даже если это будет опасно… Да даже если его придется перевозить по частям!
После того, как Австрийская Империя объявила свою полную поддержку Дмитрию, Григорий с ними ничего общего иметь не хочет, и теперь он полностью поддерживает Федора — с этой страной надо строить отношения через силу и военную мощь.
Слуга открыл предо мной двери, и я прошел в имение. Прямо в холле стояла испуганная бледная женщина, не старше сорока пяти лет. Она обнимала своих детей — шестнадцатилетнюю дочь, у которой были такие же темные волосы, как и у матери, и четырнадцатилетнего сына.
— Давно не виделись. Вы прекрасно выглядите, но все-таки нервы вас не красят, — говорю графине Арбенской.
— Благодарю, Ваше Высочество. А насчет нервов сами понимаете, жизнь часто преподносит сюрпризы, — спокойно отвечает женщина.
— Надеюсь, приятные?
— Необычные, — уклончиво отвечает она. — Сначала они могут казаться ужасными, но потом все резко меняется.
За спиной графини Арбенской покорно стоит служанка в черной форме с опущенной головой. Ее руки сложены на животе, она готова принимать любые приказы.
— Мне передали, что вы хотели меня видеть. Надеюсь, недолго ждете? — спрашиваю я спокойно у графини, хотя хотелось усмехнуться.
— Да, верно, Ваше Высочество, — кивает она и оборачивается к служанке. — Регина, отведешь их в комнату?
— Да, госпожа, все будет сделано.
— Идите с Региной, — обращается она к детям.
Служанка увела детей на второй этаж, а мы с графиней пошли по длинному коридору первого этажа, больше здесь никого не было.
— Признаться честно, я и сама не ожидала, что позову вас ради такого, — говорит графиня Арбенская.
— Конечно, ваш род никогда не приветствовал меня, вы всегда славились поддержкой Гриши.
— Все верно, но в свое оправдание скажу, что я все-таки женщина, и это было решение моего мужа. Мне же одинаково безразличны — как вы, так и Григорий, Федор и Анастасия Романовы. Хотя, если задуматься, то ваша сестра даже больше мне импонирует, она все-таки женщина, жаль, что трое мужчин никогда не допустят ее к власти.
Тут Арбенская ошибалась. Если бы положение в Российской империи было другое, а не назревала война сразу на нескольких границах… Если бы Анастасия проходила всех учителей и научилась правлению, и больше времени отдавала политике, а не моде, тогда Кодекс Первого Императора признал бы и ее достойной. Он увидел бы ее открытую и чистую душу. Тогда Анастасия была бы готова к власти, и я бы уступил ей трон без всякого сожаления.
Что уже много раз был властителем в самых разных мирах, и мне с головой хватило власти и правления. Я с удовольствием потратил бы эту жизнь просто на то, чтобы отдохнуть.