Понятно, что он тоже работает на кого-то, и этому кому-то будет выгодно, если я совершу здесь массовую казнь.
— Инициатива — это хорошо, а вот перебивать императора — это плохо, — резко отвечаю я. — Будь благодарен и молчи.
Судя по взгляду начальника тюрьмы, он не ожидал такого поворота, что ему, пятидесятилетнему мужчине, двадцатилетний парень указывает, как с ним говорить.
Однако Арсений Леонидович промолчал. И правильно поступил, иначе сам себе вырыл бы могилу.
— Направь в эту тюрьму проверку, — говорю стоящему рядом со мной Кутузову.
После этих слов начальник тюрьмы побледнел еще сильнее.
— Вам есть чего опасаться, Арсений Леонидович? — спросил его я, видя такую реакцию.
— Нет, что вы, Ваше Императорское Величество, — поклонился он.
— В таком случае продолжу, что хотел сказать, пока меня не перебили, — громко объявил я. — Все, кого я назвал, помилованы. Вы признаетесь ошибочно осужденными. Империя выплатит вам компенсацию, и у вас будет возможность вернуться на службу. Ни в одной базе данных не будет указано о том, что вы были судимы. А если это где-то и всплывет, то обязательно с пометкой, что ошибочно судимы. Это мой приказ, — оборачиваюсь к начальнику тюрьмы. — Что смотрите, Арсений Леонидович? Распорядитесь выпустить свободных людей из этого жуткого места.
— Да, конечно, — замялся Арсений Леонидович, но все же отдал приказ охране.
Люди закопошились.
Охрана быстро сняла оковы с людей, а затем их начали заводить в основное здание. Сформировалась длинная очередь. Пока все это происходило, я подошел к одному из знакомых мне заключенных.
— Можно вас на минутку? — вежливо спросил я.
— Конечно, Дмитрий Алексеевич.
И высокий коренастый мужчина отошел со мной подальше от лишних ушел.
— Ну здравствуй, Родион, или лучше называть вас генерал Ларцов? — улыбнулся я ему.
— Да, я давно не генерал, — вздохнул тот.
— Это уже исправлено. Вас вернули обратно в звание и должность. Помните, когда я наведывался последний раз, говорил, что нужно потерпеть всего несколько лет?
— Да, кто бы мог подумать, что шестнадцатилетний наследник, в которого никто не верил, вдруг сможет… Это правда, что ваши братья и сестры живы, а вы стали императором? — поинтересовался Ларцов.
— Полная правда.
— В таком случае я не представляю, что вы сделали, чтобы увеличить свои позиции. Когда я был на свободе, они были равны нулю, если не меньше, — вскинул он бровь.
— Я просто взял и стал императором, не спрашивая их мнения. Понимаю, что вы не причастны к событию, в котором вас обвинили. Но если захотите вернуться на службу, то буду рад видеть вас в наших рядах. На улице уже стоит машина, которая отвезет вас куда скажете. Не знаю, говорили вам или нет, но семья все еще ждет вашего возвращения.
— Благодарю, мой император. Я подумаю, — кивает он.
После того, как закончились дела в тюрьме, мы с Алиной вернулись обратно в автомобиль.
— Точно все готово? — спрашиваю я у нее.
— Да, за каждым из освобожденных прикреплено по одному нашему человеку, и они будут следить. Если кто-то предпримет попытку… — она запнулась, ее часы пиликнули. — О! Хлебова Артема Викторовича только что пытались убить в подворотне на прогулке. Убийца уже ликвидирован!
— Хорошо, — киваю я.
Все эти люди были незаконно осуждены. Сегодня я смотрел на них и не мог понять, как военные, члены службы безопасности и другие работники госструктур, а разве что незаконно осужденных членов разведки здесь не было… оказались в таком количестве в месте лишения свободы. Ведь их массово подставляли и отправляли сюда. Я бы понял, если бы мы нашли пять, десять невиновных, но не девяносто два! И это только те, с чьими делами закончено разбирательство. Скорее всего, невиновных гораздо больше.
Был у госструктурах такой принцип: если не хочешь работать на Виктора Степановича Разумовского, но ты толковый и умный, чтобы тебя просто уволить, то в шкафчике обязательно найдут какую-нибудь улику по делу или однажды ты выйдешь на прогулку и пропадешь, а через неделю всплывешь рядом с шестью трупами без сознания, и тебя найдет первый попавшийся патруль.
Все освобожденные были идейными и адекватными людьми. Если половина из них вернется на службу, будет хорошо, но если нет, то ничего страшного, поскольку я сделал так, как считал нужным. Люди для меня стоят на первом месте. Как никак, это граждане нашей Великой Империи!
Я сделал так, как подсказала моя совесть. Есть еще семьдесят осужденных человек в этой же тюрьме, чьи дела пока что под вопросом, в процессе рассмотрения. Ведь перед тем, как их выпускать, мы в самом деле изучали досконально все, чтобы удостовериться в их невиновности.
Потому сейчас идет полная проверка судебной системы, и полетит довольно очень много голов. А среди тех, кто сидит именно в этой тюрьме, есть много невиновных. Почти половина, если грубо судить. Просто против них грамотно собирали улики. Не Российская империя, а полный бардак!
Самое смешное, что тому же генералу Ларцову, который вводил полки в Великий Северный Союз, который был человеком с большой буквы, империя выплатит не больше пяти окладов, которые он бы мог заработать за время, что сидит в тюрьме.
Стоило ли оно того? Однозначно, нет. В мое время тоже было подобное, когда незаконно осужденным выдавалась компенсация после того, как они выходили из мест заключения. Тогда человек мог купить на эти деньги имение и безбедно жить до конца жизни. Империя его подвела, и эта плата не могла загладить той вины. Не говорю уже о том, что происходит сейчас. Мы навеки останемся должниками перед этими людьми, чтобы еще чего-то требовать от них. Самое малое что я могу сделать — это вернуть свободу и выплатить компенсацию.
Мы вернулись во дворец, и первым делом я направился в координационный центр разведки Лаврентьева.
— Все готово? — спросил я, заходя туда.
— Да, — ответил Сергей Захарович.
Сейчас начиналась операция по зачистке тех тридцати двух притонов.
В помещении центра было много мониторов, на которых отображалось все происходящее. Были видны точки на карте, тепловизоры, всевозможные сканеры местности и домов.
— Вот эти два дома, — указываю я на карту. — Уводите оттуда наших людей. И до моей команды не соваться.
— Ваше Императорское Величество, прошу прощения, но зачем вы вмешиваетесь? Там люди, которые знают, что делать, — спрашивает Евгений Давидович, один из подчиненных Лаврентьева.
— Выполнять! — резко отвечает Лаврентьев. — Перед тобой стоит император, а не твой друг по фехтованию. Еще одно слово, и я заставлю тебя пожалеть о сказанной глупости!
— Простите, простите… — замялся Евгений Давидович.
— А что здесь делает горничная? — осторожно спрашивает кто-то из других подчиненных.
Имени этого человека я не помнил, слишком незначительным он был. Обычный связист.
— Это моя личная служанка, — спокойно отвечаю я. — А, хорошо, что напомнили. Алина, принеси мне чаю.
— Конечно, мой господин, — покорно отвечает она и удаляется.
— Но это координационный центр, здесь нет чая, — удивляется тот же связист.
Я ничего не отвечаю, продолжаю наблюдать за ходом проведения операции. Алина возвращается через две минуты со словами:
— Вот ваш чай, господин. Я еще печенье испекла! — она улыбается и ставит поднос на стол передо мной.
— Как? Но у нас нет такого оборудования! — никак не унимается связист.
Он попросту не понимает, откуда Алина взяла здесь чай и печенье. И не надо ему об этом знать.
— У меня там еще кексы допекаются, — с улыбкой говорит она.