Вильгельм Адальберт фон Гогенберг поднял трубку и услышал голос Дмитрия Романова:
— Интересный ход. Жалко, что предсказуемый. Не жаль погубить целую армию? Впрочем, не моё дело. О твоих солдатах я сожалеть не буду.
На этом связь оборвалась. А император Германии недоумённо посмотрел на телефон, плохо понимая, как такое вообще возможно. Его устройство должно быть защищено от вмешательства извне.
— Тревога! — закричали через специальную линию, по которой осуществлялась связь с командирами отрядов. — Появились имперские войска! Очень много солдат! Они выходят из государственных учреждений!
Камера сменила ракурс. На мониторе стало видно, как из дворца местного князя выезжает тяжёлая техника. А за ней выходят имперские войска. Не должно их столько быть здесь в таком количестве!
— Это же столичная гвардия! — узнал их пожилой советник. — Первый корпус!
— Да не может такого быть! — сперва не поверил Вильгельм Адальберт фон Гогенберг. — В столице же идут сражения. Это что же выходит… Дмитрий Романов их перебросил из столицы ради одного города? Это неоправданный риск.
— Он безумец! — воскликнул один из военачальников.
— Безумец, который сейчас имеет все шансы угробить нашу армию, — ответил пожилой советник.
Император схватился за голову. К такому повороту событий он явно был не готов.
Глава 14
В бункерном комплексе собралось более двух тысяч людей. Помимо гражданских, здесь были и старшие, которые отвечали за бесперебойную работу бункера. А также большое количество обслуживающего персонала. По факту все это были обычные люди, прошедшие специальное обучение, после которого их закрепили конкретно за этим бункером.
Также здесь находились полицейские, приписанные к этому месту. Но они просто стояли в стороне, наблюдая за людьми. Паники не было, а потому помощь органов правопорядка не требовалась.
Ярослав Иванович Пресняков был инженером и принимал участие в проектировании и строительстве убежищ. Но не такого уровня… Этот бункер мог выдержать удар самой мощной артефактной ракеты, какие официально запрещено использовать по решению мирового сообщества.
— Не удаётся починить систему фильтрации воздуха, — доложил он начальнику бункера, сжимая в руке гаечный ключ. — Боюсь, что…
— Не здесь, — начальник поднял руку, перебив инженера.
Ярослав Иванович покорно кивнул. Он не привык спорить с начальством. Всегда делал, что скажут, и был на хорошем счету у руководства.
В бункере возникло небольшое задымление. Но дым не мог уйти из-за поломки в системе воздухообеспечения.
Он увидел, что женщин и детей отводят куда-то в сторону. Ближе к основному выходу. Но Ярослав Иванович не мог знать зачем. А спрашивать у руководителя не стал — всё равно не ответит.
— Идите за мной, — указал начальник бункера инженеру.
Около тридцати мужчин прошли в отдельное помещение. Здесь было сдвинуто несколько столов, чтобы организовать один большой, за который и присели все присутствующие. Потом дверь затворилась.
— Какие у нас шансы? — спросил начальник у Ярослава Ивановича. — Введите всех в курс дела. Расскажите, что увидели.
— Этот бункер сможет функционировать ещё три часа, не больше, — Ярослав Иванович рассказал подробно обо всех повреждениях в системе жизнеобеспечения бункера.
— Остальные инженеры пришли к таким же выводам, — кивнул Николай Константинович — один из старших ответственных.
Перед людьми лежали папки с отчётами других инженеров. Все они уже пытались починить систему фильтрации воздуха. Ярослав Иванович был последним. Он не смог, как и остальные. Потому что поломка была настолько значительной, что устранить её невозможно.
— У меня есть предположение, что систему повредили до того, как бункер закрыли. Извне это сделать невозможно, — поделился своими мыслями Ярослав Иванович.
— Думаете, враги среди нас? — хмыкнул его начальник.
— Не знаю. Они могли как остаться следить за нами, так и уйти, обрекая нас на гибель. Второй вариант более логичен.
Все присутствующие с этим согласились.
— Николай Константинович, — обратился к старшему начальник Ярослава. — Мы уже отправили сигнал бедствия, но сами понимаете, спасать нас глупо — наверху полно врагов, а наш район не является приоритетным. Поблизости нет никаких производств и ничего важного. По факту наша просьба о помощи — это только армию отвлекать от важных объектов. Поэтому я даже не знаю, что ещё предпринять.
Ярослав Иванович скривился. Он считал, что жизнь людей куда дороже всяких зданий и фабрик. Их восстановить можно, а вот человеческие жизни — нет.