Или трёхметровой, а может, пяти? Громадная фигура женщины неопределённого возраста нависла надо мной, будто скала. В руке появился серп, сотканный из лунного света. Вот и кто, спрашивается, за язык тянул? Дерзить богине зимы, смерти, царице ночи — чистой воды безумие!
— Прошу простить, ваше Темнейшество, бес попутал, не признала! Гляжу, оглобля стоит, вся из себя такая важная! Княжне в ноги не кланяется, дай, думаю, спущу с небес на землю. А тут ты! Какая оказия! — Понесло меня: сгорел сарай, гори и хата!
Богиня, убавившись в габаритах до привычных двух метров, задумчиво кинула взгляд на меня. Серп истаял зыбкой дымкой, будто и не было вовсе.
— Ты первая за три тысячи лет, кто дерзнул посмотреть мне прямо в глаза. Только лишь за это я готова тебя изничтожить. Ты первая за три тысячи лет, кто не пал ниц передо мной. И ты первая, кто прозвал меня оглоблей. Что прикажешь делать, княжна Ольга? Понять и простить? Надо думать, решила, что смелость города берёт? — Морана вещала сдержанно и вкрадчиво, без злобливых ноток в голосе, а между тем земля под ногами покрылась толстым слоем инея.
— А что не так с твоими очами? Отчего возбраняется в них смотреть? Хоть убей, в толк не возьму! Как по мне, они фантастически прекрасны! Как-то раз я доила корову, у неё были большие влажные глаза, в них также отражалась целая вселенная.
Морана взмахнула дланью, и в меня полетела метровая сосулька. Я же без затей уклонилась, сделав шаг в сторону.
— И это всё, на что способна богиня?
Температура снизилась, белки хозяйки Нави налились чернильной тьмой.
— Как ты смеешь? Ничтожный человек! Я сотру тебя в прах!
— Не трудись, Морана, и оставь нитку в покое, её не разорвать. Даже не думай. Я под защитой первостихий. Ответь, зачем убить меня удумала? Первая попытка была на Калиновом мосту. Вторая — по пути, а третья — у порога терема! Видишь ли, Мара. С недавних пор я чую, когда в мою жизнь пытаются вмешаться третьи лица. Дай сюда, хватит тискать, это чертовски больно! — Приблизившись к богине зимы, вырвала нить судьбы из ослабевших пальцев.
— Ты хоть понимаешь, с кем говоришь, княжна! — вскричала она, да так, что земля под ногами затряслась, а с кровли теремка сорвалась потемневшая от времени дранка.
— Не ярись, Снегурочка. Нет в тебе прежней силы. Божественный источник фактически пуст. Ты даже нежить контролируешь с трудом, а сосульки для меня что мёртвому припарка. Ещё несколько веков, и всё! Финита ля комедия. Навь засыпает, Морана. Древние боги растеряли паству, ты забыта в миру. Я говорю с некогда грозной богиней, чьё имя было на устах миллионов. Тебя страшились. Тобой восторгались. А сейчас что? На последнем издыхании пытаешься запугать девчонку. Ты больше не вершитель судеб, Мара. Но у меня есть хорошая новость.
Повертев нить в пальцах, насытила сырой силой и сожгла к чертям. Отныне я хозяйка своей судьбы, а не тётка со стороны.
Богиня зловеще улыбнулась. Быть может, ожидала, что возьму да развалюсь на части, а прах мой развеет ветер по Нави? Ага, как же! Судьбу инквизитора определяет сам инквизитор и та, что стоит на ступень выше. Ни боги, ни демоны не властны надо мной. Уничтожить тело — пожалуйста, а вот сбить с пути, который я даже не выбирала, не дано никому.
— Не скалься, не дождёшься! Я служу той, что сотворила тебя. Мы статисты. Люди, боги и даже первостихии прямо или косвенно исполняем волю её. Тебе ли не знать? Ты же древнее существо. Не так давно Сухея разъясняла мне прописные истины, а сейчас я напоминаю тебе об этом.
— Чего тебе надобно, княжна? Злата? Каменьев? Так иди и возьми! Сколько унесёшь — всё твоё. Может, живой воды? Али мёртвой надобно? Ты-то, я смотрю, ни рыба ни мясо. Сердце бьётся, кровь жаром пышет, а жизни в тебе нет. А хочешь, верну? Служи мне верой и правдой и обретёшь то, о чём мечтать не смела! — Бледные щёки богини заиграли румянцем, дыхание заметно участилось, Морана шагнув вперёд, заглянула в глаза, дожидаясь ответа.
Чего надобно, я и сама не знала. Явилась в Навь по наитию, но увидела возможность заручиться поддержкой высшего существа. Напоминать о том, что богиня вышла в тираж, было неучтиво, но лучше немедля расставить акценты, чем подписаться под заведомо невыгодными условиями.
— Служить я не буду, а от взаимовыгодного сотрудничества не откажусь. Собственно, это и хотела предложить, но ты в бутылку полезла, убить попыталась. Где хлебосольство? Не думаю, что гости часто вниманием балуют.
— Бабку свою отблагодаришь, при случае. Служила она мне, но, спутавшись с Макошью, предала, а у меня с отступниками разговор короткий. Взыграла кровь, когда увидала, кто пожаловал в мои владения. Извиняться не буду! Много чести для человека. По-хорошему — выдрать бы тебе язык за дерзость! Да глаза выжечь калёным железом, а вслед за тем — на костёр, в компанию к лиходейкам. Лет на двести, пока ума-разума не наберёшься!