— Так вы были знакомы? — в девушке мгновенно проснулся журналист.
— Были когда-то. — уклончиво ответил я.
— Вы сказали Юджин. Его лицо выглядит знакомым. Никак не могу вспомнить кто это.
— Юджин Ротшильд, сын графа Ротшильда.
— Ого. Это тянет на международный скандал.
— Полагаю, он здесь инкогнито. Можете проверить его документы. Почти наверняка они поддельные.
— А вот и проверю. — смело заявила девушка, на ходу натягивая перчатки.
— Андрэ Миллиган. Француз.
— О чём я и говорил. Его прислали убить меня. Как видите, неудачно.
— Да. Это будет бомба а не материал. Надеюсь в редакцию не приедут из Тайной Канцелярии. Будет очень обидно, если статью опять завернут.
Селезнёва задала ещё несколько вопросов и упорхнула готовить статью, которая её «прославит или убьёт» — по её же словам. Я же стал приводить Морозова в транспортабельное состояние. В себя он приходить не спешил, даже амулет никак не помог, а оставаться возле владений условно враждебного барона было попросту опасно. Кое как загрузив его в машину, я отправился домой.
Но не успел толком отъехать, как был остановлен звонком Кати. Узнав последние новости, она потребовала везти Митрофана к ней.
— Очень тяжёлое энергетическое поражение. Говоришь вас блокировали амулетом?
Я молча показал Длань. Екатерина, узнав предмет, удивилась, но так же молча кивнула. Про некоторые вещи лучше не говорить вслух. Во избежание, так сказать.
— Понятно. Удивительно, что он вообще жив остался.
— А я?
— А ты, ходячая аномалия. — махнула рукой девушка.
— Так так так. Молодой человек, вы знаете, что владение подобным артефактом запрещено? — раздался знакомый голос, после дополнившийся и ощущением присутствия.
Екатерина тут же побледнела и отступила на шаг. От позорного бегства, её спасла только моя рука, вовремя подхватившая её за локоть.
— Господин Ликвидатор, вы слегка припозднились.
— Отнюдь, князь. Отнюдь, ещё немного, и ваш соратник покинул бы мир живых. — мужчина в маске подошёл к лежавшему Морозову и положил ему на грудь металлический брусок. Пару секунд ничего не происходило, а после Митрофан судорожно вздохнул и открыл глаза.
— Вот так. А теперь, позвольте откланяться. Не забудьте о нашем разговоре, князь. — с этими словами Ликвидатор забрал оба амулета — с груди здоровяка и у меня из рук и исчез.
— Я выжил? — первое, что спросил Морозов.
— Ну как тебе сказать. Скорее всего, мы твои предсмертные галлюцинации. Чего ты хочешь напоследок?
— Бабу хочу. — подумав выдал этот неисправимый ловелас.
— Точно выжил. — рассмеялась Катя.
— Однозначно. Встать можешь?
— Целиком или местами? — пошутил здоровяк.
— Местами, ты в других местах вставай. Целиком, конечно.
— Сейчас попробую. — кряхтя как старый дед, Митрофан попытался, встать.
Что удивительно, ему это удалось, пусть и не с первой попытки.
— Удивительно, поражение стало в разы меньше. — наконец отмерла Катя.
— Ну так, Ликвидатор фигнёй баловаться, не будет. — гордо заметил Морозов и тут же поморщился от боли.
— Ликвидатор? — непонимающе переспросила ведьма.
— Агент Тайной Канцелярии, ты не знала?
— Представь себе, не знала. Я, в отличие от некоторых, законов не нарушаю. — с осуждением во взгляде, посмотрела на нас девушка.
— То ли ещё будет, — беззаботно ухмыльнулся Митрофан, но резко посерьёзнел. — Ты назвал его братом, мы чего-то не знаем?
— Чего только не скажешь перед смертью. — попытался отшутиться я.
Неудачно. Соратники сделали вид, что вот вот достанут раскалённые паяльники. В крайнем случае, утюги.
— Колись, каналья! — театрально воскликнул Морозов.
— Ничего от вас не скроешь. Поклянитесь на Кодексе, что это останется тайной.
— Всё настолько серьёзно? — подняла бровь ведьма.
— К моему устранению подключилась Британская корона. Более чем серьёзно.
На два голоса, они зачитали ритуальную фразу, после чего наши Кодексы её зафиксировали.
— Я урождён как Джозеф Ротшильд.
— Пожри тебя гниль, я так и знала! Слишком уверенно держишься для бывшего простолюдина. Я думала, ты бастард, в крайнем случае, из обнищавшего рода. Но чтобы ты — Ротшильд!
— Так получилось. — скромно ответил я и пожал плечами.
Рахманова поглядела на часы и повернулась к нам.
— Так, мальчики, мне пора ехать, так что выметайтесь, пожалуйста. Тем более, лечить никого не надо.
На прощание, меня снова удостоили долгого поцелуя. Видно, что девушка едва сдерживается, чтобы не наброситься на меня прямо здесь. Но воспитание перебарывало. Как, впрочем, и у меня.