Доехав до почти достроенной крепости в центре посёлка, я обнаружил всех его жителей в полном составе. Стоило мне выйти из машины, как они дружно повернули в мою сторону головы.
Глава 20
— С Днём Рождения! — оглушительно гаркнула толпа. Откуда-то появились цветы и воздушные шарики. Сами собой возникли столы с угощениями, а в центре этого безобразия стояли счастливые до нельзя Митрофан, Прохор и Сахарок. Последний, вот умора, даже принарядился в кошачью версию делового костюма.
А я стоял и ошарашенно смотрел на этот праздник жизни и не знал что мне делать. Нет, в жизни юного Джозефа Ротшильда были празднования дня рождения, но это были исключительно светские мероприятия. Всё равно что приём у Королевы. Все ходят важные, даже дети. Взрослые собираются в кружки по интересам, а детвора пытается им подражать. Разумеется никто даже не думал просто подойти и поздравить именинника.
Да и в прошлой жизни, если меня и поздравляли, то это было так давно, что я попросту об этом не помню. А тут настоящий праздник, человеческий, где все искренне радуются и поздравляют от души. В общем, моё чёрное сердце дрогнуло и я едва не прослезился.
— Друзья. Мы с вами знакомы не так давно, но вместе пережили уже столько, что не каждый за всю жизнь успевает прожить. Я, признаться, уже и забыл, что сегодня мой день рождения за всеми этими делами. Спасибо вам огромное, что не забыли об этом и устроили такой замечательный праздник.
В ответ на мою сумбурную речь начали раздаваться ободряющие выкрики, а несвятая троица выдвинулась ко мне, неся небольшую шкатулку. Первым слово взял Хлебодаров.
— Ваша светлось, как вы уже сами сказали — вы с нами не так уж и давно, но успели сделать для жителей деревни больше, чем несколько поколений глав рода до вас. Да, имение было второстепенным, но даже во времена, когда Распутины процветали, нам не доставалось столько внимания и поддержки. От лица всех жителей Жабино, я выражаю вам глубокую благодарность.
Вторым взял слово Митрофан.
— Наставник. За эти два месяца я увидел и научился столькому, сколькому и за пять лет учёбы и службы не постиг. Мы долго думали чем можем тебя одарить, в итоге сошлись на этом. Пришлось потрясти бывших сослуживцев, но это того стоило. — заявил здоровяк и протянул мне шкатулку.
Сахарок просто вытянулся во фрунт и мяукнул. Я с улыбкой почесал его за ухом и забрал подарок из рук ученика. Желание посмотреть что там внутри пересилило правила приличия, вбиваемых в меня последние двадцать лет и я не удержался. Посмотрел внутрь и сразу захлопнул, не веря своим глазам.
— Это правда то, о чём я подумал?
— О чём ты подумал, может знать разве что Фомченко. Мы такими талантами не обладаем.
— Да ладно. Вы где спящую филактерию нашли?
— Так она спящая? Мы думали — пустая.
— Ох, неучи. Разве пустая филактерия будет такого насыщенного красного цвета? Вы вообще… А, хотя да. Не видели. Я ещё не делал, а ты пока не можешь.
— То есть в ней заключена душа некроманта?
— Скорее её часть. Камень повреждён, вот посмотри на этот скол. Причём, он был с дефектом ещё до того как сработал по назначению. Даже интересно, что заставило его воспользоваться таким ущербным хранилищем?
— А чем это грозит? Ну, использование сломанной филактерии?
— Как минимум, ты не сможешь возродиться в виде лича. Как максимум, от твоей личности останется огрызок с парой фрагментов памяти. Да и те, будут совершенно бессвязными.
— Жуть какая. Это страшнее смерти.
— Смерть, это смерть. Прекращение биологических процессов в теле. Вон, Боголюбов подтвердит. А вот расщепление души, это куда хуже. Хорошо, если огрызок сможет переродиться в теле новорожденного. А ведь может так и остаться в небытии, пока не растратит остатки энергии. Тогда действительно — всё.
— Ладно, а с этой филактерией мы что можем сделать? — поинтересовался Морозов, немного поразмыслив.
— Разное. Можно поглотить, но за последствия не ручаюсь. Скорее всего будет шизофрения. Помню, был случай, когда одного экспериментатора самого поглотили, после такой процедуры.
— А ещё?
— А ещё, можно найти ему новое пристанище. Учитывая повреждённость… Даже не знаю.
— Может подселим его в кота? — Митрофан как всегда не обошёлся без шуточек. Сахарок, впрочем, не оценил и попятился.