Старый хомяк совершенно по человечески зыркнул на меня и приступил к работе. Через некоторое время он вернулся в реальность и без слов полез уже в мою голову. Перед глазами замелькали быстро сменяющие друг друга картинки. Вот над пленным склонился мужчина в армейской форме. Лицо его было видно нечётко, как впрочем и всё остальное — взгляд мужчины был затуманен. Очевидно, это был один из менталистов. Образ мага сменился на другого. Этого было видно уже чуть более чётко, но всё равно, единственное что его выдавало, так это впечатляющего размера нос. Снова смена кадра, обстановка больше напоминала чьё-то поместье, да и лицо покойного Воробьёва было видно отлично. Ну и напоследок, небольшой видеоролик, как сказали бы сейчас — в радужном разломе скрываются двое мужчин. В одном из них можно узнать бывшего Императора, а вот лица второго видно не было. Только печатку на пальце с Капибарой на гербе. Уже в самом конце, когда смотревший повернул голову, его взгляд выхватил ещё одного человека. Его лицо было скрыто тенью, да и перстня видно не было. Различить удалось только профиль. И я знаю, кому он принадлежит.
Закончив передавать мне картинки, Фомченко тяжело осел на ящик.
— А теперь, князь, я бы не прочь воспользоваться твоим предложением. Оказывается, староват я для таких воздействий. Ты узнал, что хотел?
— В общем-то да. Это всё, что удалось найти?
— Всё. Мозг этого человека умирает. Чудо, что вообще удалось выловить хоть что-то. Ещё пара дней, и всё. А теперь, я бы хотел побыстрее оказаться в общине.
— Конечно, сейчас придут носильщики. — я не мудрствуя дёрнул пару ближайших зомби через магическую связь и приказал им отнести старика вместе с пустым ящиком, на котором он сидел. Фома, не будь дураком, уселся поудобнее и с видом падишаха отбыл домой.
Я же призадумался. То, что к исчезновению самодержца был причастен Распутин, я знал итак. Мой род и сейчас некоторые обвиняют в этом. А вот, тот факт, что в тот момент там был ещё и Шуйский, наводило на определённые мысли. Уж не струсил ли Владимир Никанорович и не последовал за государем, как должен был? Напрямую не спросишь, да хоть и так, не ответит же. Мало кто может признаться в собственной слабости. Глава сильнейшего рода, так и вовсе не имеет на это права. Нельзя проявлять слабость и мне. Не тогда, когда род только только начал восставать из могилы, в которую его загнали враги.
Кстати о них. Пока возился с заключённым, не заметил как время перевалило за обед. Ещё немного, и пора будет ехать на встречу. А я мало того что не одет, так ещё и илом пропах так, что глаза режет. Пришлось всё бросать и мчаться в особняк, благо Шарик позволял перемещаться очень быстро. Чуть медленнее чем телепортация, но с ней, в этом мире, как и с полётами, было всё сложно. В моём прошлом мире, с ней тоже всё было не так уж просто. Нужен был особый талант. Мало того, кроме его наличия важна была ещё ещё и его сила. Какой толк вкладываться в специалиста, который может переместиться на пару метров? Да даже на пару километров, тоже считалось недостаточным. Лишь единицы могли забросить несколько разумных за пару сотен километров.
Как правило, это были диверсанты, реже курьеры, когда требовалось срочно отправить послание. Интернет, почему-то там не изобрели. Даже электрического телеграфа не было. Как и самого электричества. Магические молнии — не в счёт.
Наскоро приведя себя в порядок, я отправился на встречу. Голову незадачливой убийцы решил прихватить с собой. Мне она, по большому счёту, не так уж и нужна, а боевых эликсиров Митрофан сделать ещё не успел. У него вообще возник затык с эссенцией Жизни. Она никак не хотела взаимодействовать с его варевом. Поскольку я в алхимии был не силён и максимум, что мог из этой области — сварить самогон. Не то чтобы стоило гордиться подобным умением, но это лучше чем ничего.
Ресторан как обычно поражал своими роскошными интерьерами и ценами в меню. Впрочем, здешняя кухня вполне соответствовала высокому званию лучшего ресторана Петербурга. На часах было без двух минут шесть, когда я переступил порог заведения. Как голодный коршун, ко мне метнулся распорядитель, но увидев перстень, на ходу натянул дежурную улыбку на лицо и даже проводил до столика у окна. Удивительно, но моего визави не было на месте и это можно было принять как оскорбление. Ведь приглашающей стороной был как раз таки господин Миядзаки. Поэтому я смог потребовать сменить место посадки — с этого места было невозможно наблюдать за входом. Впрочем, я успел только поставить чемоданчик возле кресла, когда услышал за спиной удивлённый возглас витаманта.