— Будешь блевать, сапоги не забрызгай. Мне они ещё пригодятся. — а потом он посмотрел на новых противников и замер.
— Ты думал, что было тяжело? — спросил я подозрительно смотревшего на новых противников напарника.
— Ага. — видок у Распутина был тот ещё.
— Так вот, это было легко. — с широкой улыбкой заявил ему я ему, вызвав болезненный стон.
— Но есть и хорошая новость. — моя улыбка стала ещё шире.
— Какая? — насторожился Михаил.
— Если убить лича, всё закончится.
— Скорее уж закончимся мы. Впрочем, так даже лучше.
— Ты справа, я слева. — я не стал обращать внимание на неожиданный фатализм Михаила. По команде, оба рванули в разные стороны. Я сперва не понял, что произошло, но когда понял…
Было уже поздно. То ли Распутин замешкался, то ли специально подставился, однако результат был довольно трагичным. Лич одним движением всадил свой посох ему в живот и приподнял вверх, наслаждаясь страданиями.
Вопить: Миша, нет! – я не стал, просто скользнул некросу за спину и незатейливо всадил клинок ему в череп.
— Ты думаешь, что убил меня? — лязгнул челюстями мертвец.
— А разве нет? — Удивился я. А затем, последовательно пронзил зону сердца, печени и левой почки. Хохот раненой нежити прервался предсмертными хрипами. Похоже, местные дилетанты не имеют никакого понятия, как правильно убивать личей. У них как минимум две филактерии в теле. А ещё одна, наверняка где-то припрятана. Скорее всего, очень далеко отсюда.
Только я собрался помочь раненому соратнику, как меня накрыло. Потоки энергии впитывались в гримуар, а я вспоминал. Первый наставник — старый гоблин Глых. Мерзейший старикан, но отличный некромант. Ему повезло, что он успел сдохнуть до того, как я научился захватывать души магов. Иначе бы повторил судьбу Жмыха. Своего старшего ученика, почему-то решившего, что я должен ему прислуживать, после смерти учителя. Что с дурака взять, то.
И… всё. Я то думал, сейчас как наберусь силушки богатырской. Как начну скелетов поднимать направо и налево. Но нет, пришлось срочно закатать губу и спешить к Распутину. Тот уже побледнел, того гляди отправится вслед за личем.
— Аркадий, подойди. — прохрипел раненый.
— Ну как ты в целом?
— Кузнецов, я не чувствую ног. А в остальном лучше всех. — Миша попытался улыбнуться, но его скрутил приступ кашля.
— Хреново дело.
— И не говори. Вот, держи перстень. — в мою ладонь упала массивная печатка. С герба на меня уставилась капибара.
— Мне кажется, или она смотрит на меня как на г**но?
— Аха-кха. Ты чертовски проницателен. А теперь повторяй за мной клятву. — Михаил продиктовал довольно длинную и витиеватую речь, вся суть которой сводилась к тому, что я беру ответственность за род Распутиных. Едва я договорил последние слова, как перстень неярко засветился и сам собой наделся мне на палец. Едва кисть мне не вывернул, зараза магическая.
— Всё, теперь я могу… — Что умирающий мог, я так и не узнал. Михаил умер, а я так и не успел его ни о чём расспросить.
— Так, ты куда собрался? От меня ещё никто так просто не умирал. — поднять простое умертвие, дело нескольких секунд. Если нужны прижизненные навыки, то надо с пол минуты. А вот если полноценную личность вернуть, то тут уж ритуал на час, не меньше.
Которого мне, разумеется, не дали. Похоже, “закон подлости” работает во всех мирах и измерениях. Стоило мне начать ритуал, как появились императорские гвардейцы ведомые молодым парнем с очень решительным лицом. Его то вопль и отвлёк меня в самый ответственный момент.
— Миша! Нет!
— Тц. Весь ритуал сорвал. Старею что-ли. — проворчал я, удивлённо глядя на подбежавшего парня. Тот плюхнулся на колени рядом с трупом и с рыданиями начал причитать. Тем временем, к нам подошли гвардейцы и с подозрением уставились уже на меня.
— Вы кто такой? — не слишком вежливо спросил капитан.
— Аркадий Распутин, а вы?
— Капитан Гвардии Императора, барон Репейников, Александр Николаевич. Что вы здесь делаете и по какому праву назвали фамилию покойного?
— Я то? Гулял, а тут князь умирать изволил и мне род передал, вот, посмотрите. — я показал фамильный перстень. Капибара всё также смотрела на всех как на г**но, но,мне показалось, на капитана она посмотрела особенно презрительно. Лицо последнего удивлёно вытянулось, что, впрочем, не помешало ему заявить.