Часть этого золота тоже осела в их карманах через несложное внушение. И где-то на этом этапе у девиц родилась гениальная мысль, а не продать ли французов кому-то ещё?
Уничтожение нескольких дирижаблей само по себе событие нерядового масштаба, а уж раскрытие заказчика сего действа стоило дорого. Так в плане появилась третья сторона, австро-венгры. Именно они предложили ввезти золото для оплаты теракта по липовым таможенным документам и выдать его за приданное девиц д'Эстутвиль. Даже гербы Талейрана не постеснялись налепить. Сделали всё настолько топорно, чтобы расследование сразу показало подделку документов и определило в собственниках золотишка лягушатников.
Если исходить из этих фактов, то выходило, что французы решили повесить всех собак за теракт на Борромео, разорив тех компенсациями за дирижабли и уничтожив на международной арене. А австро-венгры собирались вскрыть Чёрным Единорогам в качестве козла отпущение участие де Талейранов-Перигоров, которых Борромео уничтожили бы под корень из мести. Но что дальше?
А дальше по самым скромным прогнозам должен был произойти передел влияния в Пьемонте, а следом контрреволюция во Франции с восстановлением монархии.
Оставалось только понять, при чём тут мы и Русско-Азиатский банк?
С одной стороны, если бы в теракте погибло правление банка, то вступление в наследство и вникание в дела заняло бы время, во время которых выдача крупных ссуд была бы ограничена. С другой стороны, если бы Тигров и Белухина выжили, то определение условно виновными французов вызвало бы соответствующие карательные меры со стороны банка, а вместе с тем и отказ в финансировании. А без денег сопротивляться контрреволюции сложнее, чем с ними. Так что выходило, что банк здесь был инструментом вспомогательным. Гипотетически, основной задачей французов было уничтожение Борромео как центра влияния с вероятным установлением постепенного протектората над Пьемонтом.
Австро-венгров первая часть плана по уничтожению Борромео полностью устраивала, не только французы давно и прочно облизывались на Пьемонт. Но плюсом австро-венгры захотели уничтожить связку Талейран-Гиббон. Бонусом была бы полная международная блокада французов за нарушение соглашения о неприкосновенности воздушных судов.
Всё это я рассказывал Агафье и Ольге, попутно задаваясь вопросом:
— Интересно, сколько готов заплатить Талейран, чтобы Борромео не узнали об имени заказчика?
— Это фигня, — отмахнулась Ольга, — я вот думаю, сколько готовы будут заплатить австро-венгры, чтобы их участие во всем этом не вскрыли Талейрану и Борромео.
— А теперь представьте, цену вопроса для Борромео, — хмыкнула вампирша. — Ведь сразу две страны решили под шумок их убрать с шахматной доски Пьемонта… Лучше один раз заплатить за информацию, чем оплачивать виры и компенсации за четыре уничтоженных дирижабля.
— Хоть аукцион устраивай, — рассмеялась Ольга. — И кому будем продавать?
Глава 3
Версаль, кабинет Президента Французской Республики
Лилиан Гиббон просматривал сельскохозяйственные сводки. Он не страдал излишним человеколюбием и не жаждал накормить всех голодающих. Лиллиан придерживался мнения, что раз боги дали человеку две руки, две ноги и голову, то предполагали, что уж с таким набором их творение сможет само заработать себе на пищу.
Однако же это не отменяло заботы о достаточном производстве той самой пищи. Если еды нет, то все деньги мира будут бесполезны. Поэтому Лилиану приходилось беспокоиться ещё и об этом. Сводки с пометками министра сельского хозяйства были вполне информативны. Напротив угодий указывались их бывшие владельцы, их лояльность и стремление помочь республике избежать голода.
Кому-то нужна была помощь погодников из-за излишней засухи, где-то напротив нужно было осушать болота, брошенные на произвол в послереволюционное время. А ведь был ещё постоянный рост цен на макры для двигателей в сельхозтехнику, удобрения и корма. Некоторые оппозиционные рода отказывались поставлять республике продукцию с собственных изнанок и продавали её заграницу. Проблем хватало в любой отрасли, и их нужно было решать.
От размышлений президента отвлёк стук в дверь и появление его личного секретаря:
— Ваше… — он тут же запнулся и исправился, — господин президент, к вам советник по особым поручениям Леон дю Варан. Примете?
— Приму, Жером, — кивнул — президент снисходительно, — и пора бы тебе за эти годы отвыкнуть от титулования…