— А вы точно из одной семьи? — невольно вырвалось у меня, пока тот семенил к трону, неся в руках один единственный ларец.
— У него и у отца разные матери, — как само собой разумеющееся обронила Тэймэй пристально вглядываясь в шкатулку. — Ах ты ж, сука!
Взгляд у иллюзионистки обещал дяде все кары вперемешку с самыми извращёнными методами убийства.
— Что у него в руках? — мне стало интересно, что же такое нёс Ацунаго. Шкатулка была столь мала, что явно не тянула на родовую казну, а вот на родовой артефакт вполне.
— Моё наследство! — прошипела Тэймэй, порываясь вскочить с места. — Эта тварь украла родовые реликвии после смерти отца, а сейчас собирается ими расплачиваться за свой идиотизм!
Я осторожно сжал девушке запястье, удерживая от опрометчивых поступков.
— Вернём мы твоё наследство, — успокоил я Тэймэй. — Обещаю! Но сначала покажи-ка мне возрождение меча Инари.
— Зачем? — как-то даже сникла иллюзионистка, будто совершила не прорыв в императорский дворец, а наоборот возглавила заговорщиков.
— Потому что ни одно доброе дело не должно остаться безнаказанным! — хмыкнул я. Сидеть сиднем мне порядком надоело, а это означало, что пора было уже слегка напомнить о себе. — Нужно освежить кое-кому память.
Просматривая события от первого лица, я сравнивал увиденное с информацией от Мауры и Имал, поделившихся своими версиями событий. Выбрав самые яркие ракурсы, я скомпоновал их в единый ряд и передал Тэймэй:
— Будь готова это всё воспроизвести!
В это время Ацунаго уже преклонил колени перед старым императором, держа подмышкой шкатулку с родовыми дарами. Император, доселе чуть ли не дремавший на троне, вдруг встрепенулся. Он щурил подслеповатые глаза и оглаживал седую бороду, разглядывая очередного просителя.
— Род Инари верой и правдой служил нам тысячи лет! Ваш брат Ацухиро был первым мечом империи… а вы… — кажется, впервые императору было искренне жаль видеть перед собой человека, опозорившего столь древний и преданный род. — Слабы силой, слабы духом, слабы телом! Не таким я видел главу древнего княжеского рода.
Ацунаго молчал, ведь словесная порка в сложившихся обстоятельствах — самое малое из зол, но император продолжал:
— Единственным представителем рода Инари, у кого хватило смелости выполнить древнюю клятву, по слухам, оказалась женщина! Но сведения о её поступке столь необыкновенны и противоречивы, что я склоняюсь к тому, что это выдумка. Женщины по природе своей слабы, и уж тем более в магическом искусстве ни одна из них не смогла бы превзойти нашего дорого Ацухиро!
Тэймэй поджала губы, стараясь скрыть, как ранили её слова императора.
— Давай, — шепнул я иллюзионистке, — и дракона не забудь!
Над солнечным залом разнеслись звуки гонга, призывающего к защите императора.
Глава 7
Все присутствующие, включая императора, вздрогнули от реалистичности иллюзии. Кровавое сражение на границе императорского дворца показывало низость одних родов и отчаянную смелость, и преданность других, но ярчайшие сцены были связаны именно с домом Инари. Если бы не воин и его лисы, защитников императорского дома уничтожили бы достаточно быстро. Было здесь и преклонение рода Инари перед императорской кровью, и предательство князя Меказики, и… дракон. С его появлением все гости приёма ахнули.
Иллюзия рассеялась, оставив после себя ощущение ожившей сказки о вероломных правителях и доблестных воинах, о победе добра над злом. Но, к сожалению, к нынешней ситуации это не имело никакого отношения.
В тишине раздались редкие аплодисменты. Это император выражал собственные восторги от увиденного.
— Браво! Покажись, юное создание, что так мастерски облекло витающие слухи в иллюзорную форму! Обещаю, что награжу тебя за столь прелестное представление!
Тэймэй хотела было выйти, как есть, в женском обличье и в кимоно, но, окинув взглядом сборище мужчин, со снисхождением переглядывающихся между собой в поисках иллюзиониста, передумала. Вздёрнув подбородок, она накинула на себя иллюзию того же воина, что штурмовал императорский дворец.
Искусные доспехи, острые мечи, шлем, скрывающий лицо — картина была бы неполной без ездового лиса. И он явился. За пределами зала послышались сдавленные крики, створки дверей распахнулись, и внутрь ворвалась длинными прыжками вишнёвая зверюга с девятью хвостами и оскаленной пастью. Она остановился возле хозяина, позволяя тому оседлать себя.