Отец Ксавье склонил голову набок и снова улыбнулся.
– А я уж испугалась, что вы заставите меня броситься на шею этому Киприану Хлеслю.
– Если бы я решил, что это сработает, то, возможно, обдумал бы такой поворот. Мне искренне жаль, что твое непосредственное задание не включает такого удовольствия, как отдаться порыву страсти с молодым и сильным мужчиной.
– Идите к черту, отец.
Монах спокойно откинулся на спинку кресла.
– Рано или поздно, но я всегда слышу это доброе напутствие, – отметил он.
– Это последнее задание, которое я выполняю в качестве вашей рабыни. Вы меня хорошо поняли?
– От тебя это не зависит.
– Немедленно подтвердите, что это последнее мое задание!
– Ну и что может мне помешать сейчас согласиться с тобой, а потом нарушить свое слово? – равнодушно поинтересовался отец Ксавье, позволив, однако, своему голосу звучать несколько более резко, чем обычно. – Что может мне помешать нарушить любое данное мной слово и позволить грешнице получить то, чего она только и заслуживает, то есть ничего?
Она побледнела и вздрогнула. Отец Ксавье улыбнулся ей так же любезно, как торговец сукном в лавке улыбается своей лучшей покупательнице: «И все же вы должны остановиться на конкретной материи, сударыня, – шелк или парча?»
– Даже вы не можете быть таким бездушным, – хрипло заявила Иоланта.
Улыбка не сходила с лица отца Ксавье. Теперь в ее глазах засверкали слезы.
– Епископ Мельхиор обязательно приехал бы сюда сам, не появись у него чувство, что есть лучшая кандидатура для этого дела. Эта кандидатура – Киприан Хлесль. Возможно, сейчас нам кажется, что след, ведущий к нашей цели, уже остыл, но если кто-то и сумеет взять его, то это Киприан. Андрей фон Лангенфель довел нас до того места, где библия дьявола находилась раньше; Киприан Хлесль раньше или позже приведет нас туда, где она находится сейчас. Агнесс – вот его слабое место.
– Я повинуюсь, – сдавленно произнесла Иоланта.
– Я тут навел кое-какие справки о господах Вилфинге и Виганте, – продолжил отец Ксавье. – Их торговля в этом городе насчитывает много лет, и все это время они были щедрыми людьми. Каждый второй сборщик податей или привратник знает их имена, так как эти господа дают хорошие взятки. Особенно приятные ассоциации вызывает имя Никласа: двадцать лет тому назад он пожертвовал одному сиротскому приюту половину своего состояния.
Иоланта непонимающе взглянула на него. Отец Ксавье кивнул.
– Именно, – подтвердил он.
– Господи, – потрясенно прошептала Иоланта.
– Весь мир – это одна большая деревня, – пояснил отец Ксавье. – Что же касается меня, то я получил ответ на один очень интересный вопрос. Если бы он забирал из приюта своего собственного бастарда, не желая его погибели, то нашел бы, куда пристроить свои деньги, и, уж конечно, не стал бы отдавать их кармелиткам. Если бы одна из его служанок произвела на свет ребенка, которого он бы хотел поддержать, он обязательно позаботился бы о том, чтобы ребенок вообще не оказался в приюте. Уж я-то его знаю.
Отец Ксавье поднял глаза и заметил, что Иоланта смотрит на него с таким выражением, будто вот-вот убьет его.
– С Вацлавом все хорошо, – будто между прочим бросил он. – Ты и сама прекрасно знаешь, что сиротские приюты кармелиток – первый шаг на пути в ад. Но я позаботился о твоем сыне.
Произнося «спасибо», она чуть не поперхнулась, и отец Ксавье решил оставить при себе одно из своих вкрадчиво-циничных замечаний.
– Прекрасный, добросердечный человек этот Никлас Вигант, – продолжил он. – Вытащил своего ребенка из такого кошмара. Да они бы его и бесплатно отдали, я уверен в этом. За что же он заплатил такую кучу денег?
– Я могла бы разузнать это для вас, – медленно произнесла Иоланта. – Я пойду в сиротский приют кармелиток и порасспрашиваю матушку настоятельницу. А там, при случае, я могла бы… – Она неожиданно замолчала.
Отец Ксавье соединил кончики пальцев обеих рук и посмотрел на нее поверх них.
– При таком же случае, как и в предыдущие два раза?
– Так вы знаете? – Она долго не могла оправиться от потрясения.
– Я отдал некоторые распоряжения для подобного случая, – пояснил доминиканец.
– Я на коленях умоляла матушку настоятельницу! – прошипела Иоланта.
– Мне так и доложили.
– Так почему вы не потребовали от меня объяснений?
– А по какому поводу? Из-за напрасной попытки обмануть меня? Попытка не в счет.
«Ничто так не деморализует, как неудавшиеся попытки», – подумал отец Ксавье. Строгие запреты приводят к тому, что человек все время раздумывает, как бы отменить их. Но стоит дать человеку возможность достаточное количество раз потерпеть неудачу – и рано или поздно он откажется от своих усилий.