И вот ребенок. Когда нищенка заговорила с ним, он увидел его впервые: всего пара дней от роду и такой слабый, что походит на старичка. Ребенок не закрывал глаз, но, воспринимал он что-то или нет, Никлас не знал. Женщина покормила его грудью; но она сама была так истощена, что вряд ли смогла дать ему больше нескольких капель молока. Ребенок все время, не мигая, смотрел на него своими широко открытыми огромными глазами; и даже лежа у груди матери, не отводил взгляда от мужчины.
Никлас сделал все возможное, чтобы женщине и ребенку было комфортно. В одной из повозок, в которой перевозили материю и потому снабдили ее просмоленной крышей от дождя, он сумел – между тюками сукна – отыскать для них теплое местечко. Каждый шаг, сделанный его лошадью, тут же отправлял его мысли к этим двоим, и Никлас со смешанным чувством надежды и страха наблюдал, куда приведут его эти мысли.
Наконец он попросил помощи у Бога. Если ребенок умрет до того, как они доберутся до Праги, он оплатит его похороны и выдаст женщине некоторую сумму, что поможет ей пережить зиму. Если же ребенок выживет, он попросит женщину позволить ему усыновить ребенка. Теперь решение оставалось за Богом.
Ребенок выжил. Он не умер, даже ни разу не заболел в течение всего пути, растянувшегося на целых четыре дня из-за медлительности запряженных ослами повозок. Он никому не мешал, просто все время смотрел на Никласа своими глазищами, стоило тому лишь бросить мимолетный взгляд на повозку с сукном. Никлас начал спрашивать себя, не послал ли Господь снова на землю душу его первенца, умершего при родах, чтобы подарить ему второй шанс, и не устроили ли ангелы Господни все таким образом, чтобы они встретились на дороге, ведущей в Прагу. Ребенок был женского пола, а у Никласа должен был родиться сын. Впрочем, это не имело совершенно никакого значения.
Во время последнего привала перед Прагой Никлас отвел женщину в сторону и поговорил с ней.
7
– Ты с самого начала знал, что это не ее ребенок?
– Нет, – ответил Никлас. – Я и представить себе не мог, что это значит для матери, когда ей предлагают забрать у нее ребенка… «Знаете, я могу гораздо лучше о нем позаботиться, чем вы, дорогая моя». – Никласа передернуло. – Я рад, что по крайней мере этого греха не совершил.
– Она в результате рассказала тебе, что ребенок – единственный выживший свидетель ужасной бойни, совершенной сошедшим с ума монахом среди гугенотов – беженцев из Франции.
Никлас некоторое время молча смотрел на Киприана.
– Да, – ответил он наконец.
Тот факт, что он не стал спрашивать, откуда это известно Киприану, говорил о том, что он оценил способности своего собеседника. Киприан напомнил себе, как Никлас вышвырнул его из дома с необычными словами прощания: «Ты мне нравишься». Он подавил снова поднявшуюся в нем ярость. «Мы бы не стояли здесь перед телом возлюбленной человека, оказавшегося настоящим преданным другом, если бы ты так упрямо не придерживался своих дурацких планов насчет свадьбы своей дочери и Себастьяна Вилфинга», – с горечью подумал он. Впрочем, ему показалось совершенно бессмысленным проявлять свою ярость. В мозгу Киприана начали формироваться ответы на большинство вопросов, кроме одного, самого главного: где же Агнесс?
– Она больше никаких подробностей мне не сообщила, только то, что для меня будет лучше не знать их, и потребовала от меня пообещать, что ребенок никогда не будет иметь никаких дел с церковью. Я недолго подумал и пришел к собственным выводам. Она родилась гугеноткой, и никто не должен был знать, что эта бойня вообще произошла. Католики и протестанты в Богемии вцепились бы друг другу в глотки, и вся страна тогда оказалась бы втянута в гражданскую войну. – Никлас сжал кулаки. – Киприан, мне было абсолютно все равно, была Агнесс дочерью какого-нибудь свинопаса, родившейся в грязи, или же французского короля. Но мне стало ясно: эта группа гугеноток, умудрившихся добраться невредимыми до самой Богемии, не могла состоять из простых, бедных женщин. Я решил, что будет только хуже, если выяснится, что французские дворянки были убиты во время бегства в Богемию. Гугеноты. А ведь половина дворян в Богемии – протестанты, в то время как вторая половина – католики. Политика и вера! Я пообещал, что буду держать Агнесс подальше и от того и от другого.