– Я так и знал! – закричал бандит. – Но на этот раз ты просчитался, я таких, как ты, на завтрак ем!
Кулак Киприана пролетел рядом с лицом Агнесс и врезался во что-то, что затрещало и сломалось. Пальцы, державшие ее волосы, разжались. Парень за спиной взвыл. Киприан нанес еще один удар, и послышался странный чавкающий звук. Агнесс рывком отодвинули в сторону. Бандит взвыл еще громче прежнего. Киприан сделал шаг мимо Агнесс. Она обернулась.
Парень, шатаясь, отошел назад, закрывая ладонями лицо. Из-под его пальцев бежала кровь и капала на землю. Голос его звучал глухо: «Ты, грязная свинья», – пробормотал он; его горло издавало булькающие звуки. Он высоко поднял руки – нижняя половина его лица была вся в крови, расплющенный нос приобрел багровый оттенок – и совершил удивительный прыжок, в конце которого его нога рванулась вверх. Киприан остановил рывок обеими руками, схватил противника за ногу, нанес ему очередной удар по подбородку и резко повернул его ногу вокруг оси. Парень тяжело рухнул на землю. Он закричал от боли и ярости, перевернулся, подняв тучу пыли, и снова вскочил на ноги. Его рука нырнула за пазуху и вытащила нож. Киприан ударил его кулаком по запястью, нож отлетел в сторону, а второй кулак юноши исчез под ложечкой противника. Тот снова упал на землю и согнулся от боли.
– Я… тебя… сделаю… – простонал он и нащупал камень размером с кулак, одновременно пытаясь подняться на ноги. Дыхание с присвистом вырывалось из его сломанного носа.
– Нет, хватит, – ответил Киприан.
Он крепко сцепил ладони и нанес сильный рубящий удар в висок противника. Тот свалился на землю, как мешок, перевернулся на спину и застонал, впав в полубессознательное состояние. У него подергивались ноги, но он больше не пытался продолжить битву. Киприан постоял рядом с ним и покачал головой. Затем повернулся к Агнесс.
– С тобой все нормально? – спросил он. – К сожалению, я недостаточно быстро соображал, иначе догадался бы, что он схватит тебя за…
– Я думала, ты умираешь от чумы, – перебила его Агнесс. Это было первое, что пришло ей в голову.
– Прости меня, – ответил он. – Нужно было, чтобы они в это поверили. Поэтому я не мог тебя предупредить. Прости.
– Я думала, – продолжила она и безрезультатно попыталась проглотить ком, стоявший в её горле, – что вижу, как ты умираешь.
– Прости меня, – попросил он в третий раз.
Она расплакалась.
– Я думала, – запинаясь, пробормотала она, – а потом я неожиданно поняла – и мне стало так больно!
– Ш-ш-ш, – проговорил он, шагнул к ней, но затем остановился. – Я вовсе не хотел напугать тебя. Но с ними со всеми одновременно я бы ни за что не справился.
– Твоя рука… ты харкал кровью…
Киприан посмотрел на свою руку. Костяшки пальцев были разбиты. Он перевернул руку ладонью вверх.
– Когда я в первый раз упал на колено, то вытер ладонью кровь с одного из камней. Когда я кашлял, мне нужно было просто сплюнуть в руку, и получилось правдоподобно. – Он вытер ладонь о брюки и снова посмотрел на костяшки. – А вот это уже по-настоящему. – И стал посасывать поврежденное место.
– Черт тебя возьми, Киприан, ты идиот, – неожиданно вырвалось у нее. – Как ты мог позволить мне думать, что ты умираешь?! Разве так поступают с друзьями?!
Он пожал плечами и опустил руку. Агнесс покрыла расстояние между ними одним прыжком. Ею овладело смешанное чувство: облегчение, радость, ярость и преодоленный страх ураганом пронеслись в ее сердце. Она понимала, что выдержать это смятение можно лишь одним способом – прикоснуться к Киприану.
– О боже, как это ужасно! – всхлипнула она и упала Киприану на грудь.
Юноша обнял ее, прижал к себе, и покачивал из стороны в сторону, дав ей вволю поплакать в его камзол, и гладил по голове, пока она не успокоилась. Наконец она оторвала лицо от его груди, и посмотрела на него снизу вверх – на сверкающие глаза, широкое лицо под коротко остриженными волосами, небольшие ямочки в уголках рта, и почувствовала, что все будет хорошо, пока это лицо склоняется к ней, а эти руки так крепко ее держат.
– Зачем ты прибежала сюда? – спросил Киприан.
На ее сердце, только что открывшееся, легла тень при воспоминании о холодных словах чужака и ответе ее отца. Она чувствовала нежные прикосновения Киприана, исходящий от него запах дорожной пыли и пота и попыталась сказать ему, что на самом деле она незаконнорожденная, что ее жизнь – сплошная ложь, что она сбежала, узнав то, о чем втайне всегда подозревала, и что к побегу ее склонила не столько неожиданность известия, сколько подтверждение того, чего она в глубине души так боялась. Однако ее сердце оттеснило все эти мысли, и вместо них она произнесла: