– Сожалею, что задержал тебя, – сказал отец Ксавье. – Я до сих пор смущен добротой и любовью к ближнему, которые ты проявил, когда подобрал меня на улице.
– На моем месте так поступил бы каждый.
– Нет, друг мой. До того как появился ты, мимо меня прошли двое, и я слышал, как один из них сказал: «Католический ублюдок, надеюсь, ты собьешь себе ноги».
Отец Стефано поджал губы, а глаза его превратились в узкие щелочки, и отец Ксавье почувствовал искушение описать выдуманную им ситуацию в еще более мрачных красках. Наконец он поборол его и опустил голову, как человек, не понимающий, за что с ним обошлись так несправедливо, но давно уже простивший обидчиков.
– Бабье лето в этом году действительно жаркое, но чтобы жара докучала человеку, приехавшему из Испании… – Отец Стефано улыбнулся; будь он человеком мирским, он наверняка бы ткнул отца Ксавье локтем в бок и подмигнул ему.
– Как я уже говорил, друг мой, Испания – страна жары и солнца, но монастырь Эскориал глубок и темен, а мои дела в последние годы не очень часто вынуждали меня показываться на улице. Я просто отвык от этого.
Вчера, ближе к полудню, отец Ксавье, свернувшийся в клубок на обочине дороги и натянувший на голову капюшон, через утомительно жарких полчаса почувствовал наконец на своем плече чью-то руку, перевернувшую его на спину и прижавшую к его губам резиновый шланг, из которого лилась вода. Глоток воды был принят с благодарностью: для пущей убедительности отец Ксавье натер губы дорожной пылью и немного пожевал ее. Впоследствии он не раз проклинал себя за эту предосторожность, из-за которой за время ожидания чуть не сошел с ума от жажды: отец Стефано был так взволнован, что не обратил бы внимания и на кусок жареной курицы, торчи он изо рта якобы упавшего без сил на дорогу монаха.
– Что ты собираешься делать в Праге? – спросил отец Стефано.
– Сначала я поищу общину Бревнова и наберусь там сил, – ответил отец Ксавье, бросив на попутчика невинный взгляд. – После этого…
Он неопределенно помахал рукой, как бы говоря, что правила ордена бенедиктинцев не позволяют раскрывать детали миссии непосвященным. Отец Стефано кивнул.
– Если тебе снова понадобится моя помощь, дай знать.
– Ты и так слишком много для меня сделал.
– Может, пойдем дальше?
– Подожди еще секунду, – попросил отец Ксавье и широко раскинул руки. – Я что-то запыхался. Крутой спуск может оказаться тяжелее крутого подъема, когда плоть уже не так сильна, как дух.
– Дело в том, что… нам осталось пройти еще немного, а здесь так же безлюдно, как в пустыне.
Отец Ксавье потянулся и сделал вид, что пытается глубоко вдохнуть. Мускулы его болели из-за того, что, опираясь на руку попутчика, он все время хромал, шатался, спотыкался и шаркал ногами. Так что он действительно чувствовал себя разбитым. «Этот маскарад обошелся мне в целый день, – подумал он. – Да будь я один, я бы прошел расстояние до Праги самое позднее к вечеру вчерашнего дня, неси я даже голову под мышкой. Однако потерянный день прошел не зря».
Он покосился на отца Стефано. Iesum Habemus Socium – в спутниках у нас Иисус.
«Сегодня нет, – решил отец Ксавье, – сегодня Иисус тебя оставил».
– Кто-то идет, – внезапно сказал отец Стефано.
– Правда? – удивился отец Ксавье.
Он даже не обернулся. Отец Стефано попытался рассмотреть что-нибудь в темноте.
– С полдесятка людей, – сообщил он. – По меньшей мере. – Неожиданно его напряженное лицо просветлело. – Это те самые, кого мы обогнали!
Отец Ксавье расслышал шаги еще тогда, когда отец Стефано беззаботно трещал. Зрение у него, может, и ухудшилось, но слух функционировал превосходно. Обладай отец Стефано хоть капелькой хитрости, приписываемой его братьям по ордену, он бы спросил себя, почему путешественники идут в полном молчании и зачем они растянулись на всю ширину дороги.
– Вы все-таки решили попытать счастья? – спросил их отец Стефано. – Возможно, вас и пропустят в город, если вы присоединитесь к нам. Я замолвлю за вас словечко.
Он обернулся, улыбнулся и кивнул окружившим их мужчинам. Отец Ксавье молча наблюдал за вновь прибывшими из-под опущенных век.
– Как любезно, – сказал один из мужчин. На нем была войлочная шапка с красивой цепочкой из белых камней. При ближайшем рассмотрении становилось ясно, что это вовсе не камни, а человеческие зубы. – Здесь река ближе всего подходит к дороге, – отметил он и повернулся к отцу Ксавье. – Не думал, что вы провернете это и остановитесь именно здесь. Молодец, святой отец.