— Это очень хитроумное заявление, — внимательно посмотрел на меня Накамура.
— Самое главное, что оно работает. Ладно. Давайте приступим к главному. У меня появились новые родственники, и им нужны новые мечи. А у меня кое-что есть в загашнике, — я похлопал себя по груди, — подходящее для молодёжи и не только.
— Слушаюсь, — кивнул Накамура серьёзно. — Приступаем сейчас?
— И ещё, — улыбнулся я. — Первый меч мы сделаем для вас, господин Накамура. Но есть одна загвоздка.
— Для меня? Но зачем? — удивился Накамура. — Этот меч должен попасть в руки великого воина! Я же мастер.
— Чтобы проверить одну теорию, — нимало не смущаясь, покачал головой я. — Если меч вас признает, значит, вы являетесь Галактионовым по духу. И всё, о чём я рассказывал, в том числе и бессмертие, для вас вполне достижимо.
— А если нет? — нахмурился он.
— Ну, нет — значит, нет. Но вы скажите мне другое: вы готовы для этого? Ведь обратного пути не будет. И есть кто заменит вас в вашем Роду?
— Да. Мой сын уже по факту занимается этим, — сказал Накамура. И снова пристально посмотрел мне в глаза. — А что значит быть Галактионовым?
— Я не знаю, — пожал плечами я. — Но это не просто фамилия, не просто Род и не просто звуки, связанные с этим миром. Кто-то или что-то назвал таким образом несокрушимую силу, которая должна… — я на секунду подвис.
А что она должна? Сокрушить зло? Восстановить везде добро? Сохранять чёртово равновесие? Что, чёрт побери, она должна?
Я не выдержал и покачал головой.
— Не знаю я, в общем. Но могу обещать только одно: что будет весело!
Озеро Байкал
— Ногти, блин, все поломала! Опять маникюр нужен! — Пандора смотрела на свои безупречные ногти, сидя в шезлонге.
Нет, они не были ни в каком божественном мире. Они находились на берегу Байкала, на территории базы отдыха Галактионовых.
— Так давайте сгоняем в Иркутск, сходим на ноготочки. Мне Анюта такое место подсказала, — улыбнулась Тёмная.
И тут внезапно рассмеялась Морана.
— Девочки, вы понимаете, что мы всё больше и больше очеловечиваемся? Ноготочки! Да мы велением своей воли можем себе вместо ногтей лезвия отрастить! — что она и продемонстрировала, после чего её рука превратилась в пять острейших лезвий. — Или в мягкую игрушку! — её рука трансформировалась в мягкую плюшевую лапку, после чего вернулась обратно в нормальную. — А тебе ноготочки! Девчата, вам не кажется, что мы сходим с ума?
Тёмная с улыбкой покачала головой.
— Ну вот, мы только что вернулись из другой Вселенной, где свора бывших тёмных божков отрабатывает свою карму, работая на благо Охотников и человечества. Сегодня мы грохнули сколько? Двух богов?
— Вообще-то трёх, — продемонстрировала три пальца Пандора и снова с грустью посмотрела на свои ногти.
— Вот! И какое от этого удовольствие? А вы представьте: сейчас поедем в салон, положим ноги в ванночки с горячей водой, нам отмассажируют ступни, разомнут ручки, подпилят ноготочки, покрасят их в красивый цвет. И… — тут Тёмная на секунду зависла, а две её подруги смотрели на неё пристально, раскрыв рот, ловя каждое слово.
— И что «и»? — спросила Морана.
— И ничего, — внезапно погрустнела Тёмная.
— Ты чего, подруга? — приобняла её Пандора.
— Не поверите, девки. Мужика хочется… — сказала Тёмная.
И все три могущественные тёмные богини, которые вертели судьбами миллиардов разумных, внезапно впали в глубокую задумчивость.
Глава 21
Обитель Истинного Летописца
Многомерная Вселенная
— Дедуль, ты видел, что там произошло? — в комнату вбежал восторженный ребенок лет десяти и замахал руками.
Он так радовался, что не мог толком говорить, а по нему было видно, что его переполняли эмоции.
— Что именно, Альт? — отвлекся старик от своей книги и взглянул на внука.
— Ну, дедуль, ты чего? Сражение, конечно же… Огромное! Там был этот, как его… — паренек замялся, пытаясь вспомнить имя одного из участников сражения. — Пастырь! Вот! — радостно замахал он руками.
Старик усмехнулся в свои пышные седые усы.
Если на него сейчас взглянуть со стороны, то он напоминал древнего старца, который не покидает своей обители и, наверное, это так и было.
Орданий был летописцем, и книга, которая лежала перед ним, была творением всей его очень длинной жизни.