— Ты просто отдашь им всё? — тихо спросила Темная. — Несмотря на то, что мы провернули всё сами?
— Да, — кивнул я. — Но не отдам, а верну. Это всё принадлежит братству! Всё принадлежит Кодексу!
— Но эти знания… Они бесценны! — не могла понять этого темная богиня.
— Именно, — снова терпеливо кивнул я. — Старейшины с ними разберутся, а Первый найдет им правильное применение. И Орден станет сильней.
Башня мурлыкала мягко, как кот. Седьмой зубец пел песню Бесконечности. Где-то далеко, за переходом, Равномерная злилась и строила новые планы. А мы позволили себе роскошь: облегченно вздохнуть после боя. Потом — снова в бой, но уже дома. Здесь нас подпитывал не только Кодекс — нас подпитывали родные стены, и те, кто однажды сказал «брат» и не забрал свои слова назад.
— И всё же, — прошептал я, глядя в пустоту, где, казалось, зрачком торчал чужой взгляд. — Хроника, спасибо за достойную битву. Мне понравилось!
Снаружи зазвенел хрустальный перезвон. Тональность колокола изменилась, когда Башня оказалась в родной Вселенной. А я поднялся и, не оглядываясь, пошёл вниз, к сердцу Башни — туда, где еще была возможность открыть переход на Землю.
— Работайте, братья, — хмыкнул я, наблюдая, как Башня, ведомая самим Кодексом, удаляется в направлении Первой Крепости. — Будете должны… Снова…
Что ж, а меня ждёт мой мир и мои люди!
Глава 9
Где-то в Многомерной Вселенной
Молодой командор Ордена Паладинов, бывший княжич Российской Империи, не спал уже несколько ночей. Сон не приходил — вместо него в душе нарастал гул, похожий на далёкий барабанный бой. Сначала он считал это «подарком» Света — отголоском прошлых битв, памятью о крови и огне, которыми его новый покровитель взял моду пичкать ими в любое время.
Нельзя сказать, что это было не нужно. Наоборот, память павших командоров открывала перед Андреем прошлое Ордена, готовя к его полному восстановлению. Но на этот раз, день ото дня, гул становился всё отчётливее, и наконец он понял: это не прошлое. Это зов!
И он не утихал, несмотря на ежедневные бои, которые он вместе со своими ребятами вел от рассвета до заката. Александр сказал — «тренируйтесь и качайтесь», но он не предупредил, сколько времени нужно этому уделить. А силы Инферно, казалось, были бесконечны. В отличии от шести Паладинов.
И хуже всего, что Повелитель Инферно, похоже, это почувствовал. Потому что с каждым днем битвы становились всё более яростными, а враги — всё более сильными. Если раньше, зачищая миры от вторжения Инферно, демоны-лорды встречались лишь в качестве командиров мелкой инфернальной ерунды, то сейчас они начали появляться уже целыми подразделениями.
А пару раз на поле боя даже мелькнули ближайшие помощники Дьявола. Генерал Белиал и адский демонолог Астарот явились, чтобы лично оценить своих новых противников. И, судя по всему, их ненависть к Свету в целом, и к Ордену Паладинов в частности, была равна ненависти самих Паладинов при виде орд Инферно.
Андрей был одновременно впечатлен и раздосадован. Это было выше его — при виде инферналов в нем просыпалась какая-то мистическая и неконтролируемая ярость. Она одновременно давала ему силы, позволяющие сражаться против воинов Инферно с удвоенной силой, а его заклинания выходили на новый уровень. Однако вместе с тем потеря контроля пугала его. Ведь уже не раз и не два его Паладины, увлекаясь боем, пробивались далеко внутрь порядков адских легионов, и вытащить их оттуда было той ещё проблемой. А во второй раз этим самым Паладином, ушедшим в неконтролируемый отрыв, была Света, его жена и мать его ребенка.
Эта ярость была похоже на ярость берсерков, и по его личному мнению совсем не соответствовала мудрым воинам Света, которыми они все и являлись. С этим нужно было что-то делать, и Андрей возносил молитвы Свету. Как умел. А умел он плохо. Ведь Александр их не знал, а Свет показывал лишь отдельные фрагменты, не дающие полной картины, и не получающие соответствующего отклика.
Такая динамика абсолютно не радовала молодого командора, а тут еще эти видения. Однако, когда он окончательно понял, что это не сон, а зов, все мгновенно изменилось.
Сначала тихий, почти неуловимый зов постепенно превратился в крик, раздавшийся прямо в сердце. Андрей, несмотря на дикую усталость, хотел, чтобы это наконец-то закончилось. Хоть как-то!