Здесь они были чужими. Окружающий мир смотрел на них настороженно. Птицы стаями взлетали из крон деревьев при их приближении, перекликаясь встревоженными голосами. Стадо оленей, идущих вдоль дороги нырнуло заросли при виде неведомого, грохочущего железного зверя — только мелькнули белые хвосты.
Свободный поначалу путь стали время от времени преграждать ржавеющие остовы авто. Еще больше встречалось их на обочинах, низко сидящих на давно сгнивших шинах и лопнувших подвесках, перевернутых, уперевшихся бамперами в дорожные столбы, и с деревьями прорастающими их насквозь. Мари все ожидала увидеть в одной из них скелет, откинувшийся назад в сиденье или головой-черепом бессильно повалившийся на перекошенный руль. Но то ли давним хозяевам этих машин хватило еще сил продолжать путь, когда кончилось топливо. То ли кости умерших от лучевой болезни давно уже были растащены зверями, распались в пыль. Так или иначе, ничего не оставалось здесь от людей, кроме рассыпающихся творений их рук.
Один раз трассу перекрыла длинная, почти бесконечная колонна военной техники. Танки, боевые машины, изрядно похожие на их кроулер, грузовики, и многие другие, о предназначении которых майор могла только догадываться. Объехать широкие, бронированные тела по асфальту было невозможно, и пришлось с треском ломиться сквозь растущий вдоль дороги подлесок, кое-где подминая под себя молодые деревья, мстительно скребущие днище кроулера сломанными ветками. Как и они, колонна следовала в пустошь, и когда они приблизились к голове ее, стала ясна причина остановки — здесь дорожное полотно было взрыто воронками попавших в него бомб, превративших машины в обгоревших, искореженные груды проржавевшего металла.
— Я вот сейчас подумал, а ведь здесь точно никто не занимался разминированием, — обеспокоенно сказал Роланд, — как бы нам не подорваться.
Мари хотелось ответить ему ободряюще. Развеять его страхи. Только вот он был прав. Даже если война кончилась слишком быстро, чтобы стороны могли обустроить серьезные минные заграждения, и компьютерная система и сенсоры кроулера могли предупредить их об очевидной опасности, вроде мины просто лежащей на дороге, найти что-то более скрытное им бы не удалось. Даже прямо сейчас они могли случайно побеспокоить зарывшуюся в землю когда-то давно авиабомбу и даже не успеть понять, что именно случилось, прежде чем оказаться по ту строну жизни. И чем ближе они к бывшей границе империи, тем опасность серьезней. Экспедиция начинала ей казаться не такой уже хорошей затеей. Но нет, развернуться, поджав хвост — такой вариант она даже не рассматривала.
— Если Никита здесь как-то прошел, причем не раз, то и мы сможем, — наконец пришел ей в голову ответ. Не такой обнадеживающий и уверенный, как ей хотелось бы, но все же определенная логика в нем была.
Напарника это явно не слишком убедило, но все же он больше не поднимал эту тему. После десяти часов в пути, Мари уступила руль успевшему отдохнуть немного Роланду и отправилась в койку. Было жестко и тряско, и долго она еще прислушивалась к гулу двигателей, прежде чем заснуть. И по разбитости в теле, по темноте снаружи, ей было ясно, что не так уж много времени она спала, когда напарник мягко разбудил ее, толкнув костяшками в плечо:
— Майор, у нас проблема.
— Что там? — она была раздражительна, и на язык просилось что-то вроде “ну так и реши проблему, зачем меня будить?”, но знала, что это бы не помогло делу. Он бы действительно решил сам, если мог.
— Ну вот, посмотри, — он указал на экран.
Кроулер стоял у въезда на мост. Или, во всяком случае, того, что от моста осталось. Центральный пролет его давно обвалился — сам, или взорвали, чтобы замедлить наступление противника. Они находились на берегу широкой, медленно текущей реки, в воде которой, разбитая на осколки, отражалась полная луна.
— Что делать будем?
Майор подумала. Прислушалась к своим ощущениям. Ответ не замедлил себя ждать:
— К черту. Будем отдыхать пока. А утром разберемся.
Она вернулась в свою неуютную постель. Роланд последовал за ней, лег на койку напротив. Они оказались лицом к лицу. Несколько секунд он смотрели друг другу в глаза, и он, казалось, хочет что-то сказать, но вместо этого он повернулся на другой бок, отвернувшись к стене. В этот раз, когда тонкий пенный матрас не норовил ускользнуть из-под нее, она отключилась мгновенно.