Ближе к рассвету, когда многие уже разбрелись по своим жилищам или уснули прямо у костров, к Н'дхи'е подошел Г'харан. Он выглядел немного неуверенным, что было необычно для этого обычно самоуверенного воина.
— Вождь, — сказал он, склонив голову в знак уважения.
— Не нужно формальностей, Г'харан, — ответила Н'дхи'я с легкой улыбкой. — По крайней мере, не сегодня.
Он кивнул и сел рядом с ней на каменную скамью.
— Странная ночь, — заметил он. — Еще вчера мы были просто охотниками, а сегодня ты — вождь.
— Я до сих пор не могу в это поверить, — призналась Н'дхи'я. — Всё произошло так быстро.
— Но ты заслужила это, — сказал Г'харан с убеждением. — То, что ты сделала с самкой кр'така... это было невероятно.
Н'дхи'я пожала плечами.
— Я делала то, что должна была делать. Как и все мы.
Они помолчали, глядя на догорающие костры. Первые лучи рассвета начали окрашивать восточный горизонт в нежно-розовые тона.
Глава 6. Традиция ночи
— Знаешь, что говорит традиция о ночи избрания нового вождя? — внезапно спросил Г'харан, его голос стал ниже и тише.
Н'дхи'я повернулась к нему. Конечно, она знала. Традиция клана "Огненного когтя" гласила, что в ночь своего избрания новый вождь должен разделить ложе с самым достойным воином противоположного пола. Это символизировало силу и продолжение рода, а также укрепляло связи внутри клана.
— Знаю, — ответила она, изучая его лицо в мерцающем свете углей.
Г'харан был красив по меркам яутжа — высокий, мускулистый, с ясными глазами и гордой осанкой. Шрамы, покрывавшие его тело, свидетельствовали о многочисленных победах и испытаниях, через которые он прошел. Многие самки в клане мечтали о том, чтобы привлечь его внимание.
— И кого же вождь считает самым достойным? — спросил он, в его глазах мелькнул вызов.
Г'харан встал следом за ней, и они вместе направились прочь от догорающих костров, в сторону жилища вождя — массивной каменной постройки, частично высеченной в скале.
Когда они вошли, Н'дхи'я поставила Посох Вождя в специальную нишу рядом с очагом. Затем она повернулась к Г'харану, который остановился у входа, как будто ожидая формального приглашения.
— Иди сюда, — прорычала она, и в ее голосе звучал не просто приказ, а звериное требование.
Он издал низкий клокочущий звук, выражающий одобрение, и приблизился. Теперь они стояли лицом к лицу, их тяжелое дыхание смешивалось в прохладном воздухе жилища.
Г'харан поднял руку и грубо провел по ее лицу, очерчивая линии клановых меток, которые теперь будут дополнены символами вождя. Его прикосновение было жестким, властным — прикосновением хищника, привыкшего подчинять.
— Я всегда знал, что ты выше других, — прорычал он. — С той охоты, когда ты вернулась с трофеем, достойным опытного воина.
Н'дхи'я ответила глухим рыком, воспринимая его слова и прикосновения. По ее телу разливался жар — смесь агрессии, доминирования и первобытного желания.
Г'харан резко подался вперед, его дыхание обожгло ее шею.
— Позволь мне служить тебе, вождь, — прорычал он. — Всеми способами, какими только может служить воин.
Несмотря на традиционную формулу, в его рычании чувствовалась искренность, заставившая кровь Н'дхи'и закипеть в венах.
Она ответила, как предписывал ритуал:
— Служи с честью, воин, и будешь вознагражден.
С этими словами она резко притянула его к себе, их клыки столкнулись в агрессивном, почти болезненном поцелуе. Так вели себя яутжа — нежность для них была чужда, как и любое проявление слабости. Даже в близости они оставались хищниками, борющимися за превосходство.
Г'харан ответил с равной яростью, его руки жестко сжимали ее тело, оставляя синяки на коже. Он был силен, но Н'дхи'я не уступала. Их соединение напоминало схватку, где каждый стремился подчинить другого.
Они рухнули на ложе, рыча и шипя. Шкуры под ними были теплыми. Г'харан навалился сверху, его мускулистое тело придавило Н'дхи'ю к ложу, но она не позволила ему доминировать. Одним резким движением она перевернула их, оказавшись сверху.
— Помни, кто здесь вождь, — прошипела она, обнажая клыки.
Г'харан издал звук, похожий на смех хищника, его глаза блеснули в полумраке жилища.