Когда же в Туркестан стали прибывать обученные в России, но состоящие в основном из уроженцев Туркестана части, от Джунаид-хана пришло возмутительное по своей дерзости послание, где тот прямо обвинил эмира Бухары в медлительности, которая поставила под вопрос объявление джихада и значительно сократила приток свежих сил в войска самого Джунад-хана. Впрочем, последнее обстоятельство Сейида Алим-хана скорее обрадовало: по численности бухарское войско по-прежнему превосходило отряды зарвавшегося туркменского хана. Но эта радость была недолгой. В Ташкент прибыл полномочный представитель центрального российского правительства, который сразу же сосредоточил основное внимание на укреплении властной вертикали, ось которой должна проходить через Ташкент. Хуже того. Вслед за ним прибыл новый командующий ТуркВО и привёл с собой полноценный армейский корпус, состоящий из уроженцев Туркестана. Это дало возможность объявить о развёртывании на территории края целой мусульманской армии, подчинённой центральной власти. Не радовала и личность нового командующего. Буриханов является прямым потомком очень древнего тюркского рода и по знатности не уступает роду Мангыты, из которого происходят эмиры Бухары. Русские вполне могут провозгласить Буриханова правителем всего Туркестана и потребовать от Сейида Алим-хана склонить перед ним голову, как предок эмира склонил голову перед русским царём.
Обуреваемый тяжёлыми мыслями, прибыл эмир к железнодорожному вокзалу, прошёл через здание на перрон и замер, поражённый в самое сердце. На первом пути стоял поезд его мечты: ощетинившийся стволами пушек и пулемётов бронированный джинн с двумя пассажирскими вагонами высшего класса посредине. Если бы у него был такой поезд… Вздохнув, эмир ступил на ковровую дорожку, которая была расстелена прямо до подножки салон-вагона.
— …Если вы желаете сохранить хоть какую-то власть, ваше высочество, примите совет: проведите в эмирате демократические реформы. Передайте бразды правления в руки Меджлиса, но не назначенного вами, а избранного народом. И тогда, может быть, вам будет позволено остаться номинальным главой государства…
Жехорский произносил тираду с некоторой ленцой, как бы и не рассчитывая на то, что визави воспользуется заложенным в ней советом.
Так оно и случилось.
Лицо тучного Сейида Алим-хана налилось багрянцем, он резко встал с места.
— Это всё, что вы можете мне посоветовать? — грозно спросил он.
Жехорский, понятно, не испугался, остался сидеть, ответил лаконично:
— Боюсь, что так.
— Вы не оставляете мне выбора! — рявкнул эмир заранее отрепетированную фразу, повернулся и вышел вон.
Жехорский тут же принялся стаскивать осточертевший вицмундир.
В здании вокзала царила суматоха. Рядом со входом, с привокзальной площади была разобрана часть стены, через образовавшийся проём в зал ожидания вкатывали пушки.
— Постарайтесь захватить бронепоезд с наименьшими повреждениями. Он мне ещё пригодится! — приказал эмир стоящему навытяжку офицеру и в сопровождении свиты покинул помещение.
Жехорский ещё не закончил переодеваться, когда вздрогнул от грохота, который раздался из коридора. Чертыхнувшись, он поспешно натянул гимнастёрку и выглянул за дверь. В коридоре бойцы охраны поспешно опускали на окна бронированные шторки.
— А вы не торопитесь? — спросил недовольный Жехорский у Ивана, который руководил работами.
— А ты глянь в перископ, что на вокзале делается, — посоветовал начальник охраны.
Перископом именовался оптический прибор, напоминающий тот, каким пользуются моряки на подводных лодках: окуляр находится внутри вагона, а объектив располагается на уровне крыши.
Жехорский воспользовался советом и навёл перископ на окна вокзала. Они были по-прежнему задёрнуты шторами, но не везде плотно, и различить с помощью оптики, что творится внутри помещения, было можно.
— Судя по тому, что в здании помимо пушек ещё и много солдат, они надеются захватить бронепоезд, — сказал Жехорский, отрываясь от окуляра.
— Точно, — кивнул Иван. — Видел я, как его недобитое высочество пялилось на нашего красавца. Завистливо так пялилось, нехорошо…
— А чего мы тогда стоим? — спросил Жехорский. — Выходная стрелка наша?