Вскоре в их сторону от караульного помещения затрусили несколько человек.
– Что тут у вас приключилось? – спросил начальник караула, когда все формальности были соблюдены и усиленный караул собрался вместе.
– Вот он говорит, что вина им вроде как недоклали, – пояснил старший караульный, показывая в сторону боцмана.
– И что он хочет этим сказать? – нахмурился начкар. – Что это мы их вино умыкнули, что ли?
– Да нет, – ответил было старший по караулу. Потом лицо его стало задумчивым. – Хотя и не знаю даже. Да вы лучше сами у него спросите.
Начальник караула так и поступил. Переговоры продолжались несколько минут. Потом начкар ушёл, оставив усиленный караул у входа на пирс, а боцман никуда не ушёл, присел на причальную тумбу и стал ждать. Моряки с катера потихоньку продолжали погрузку, исподтишка наблюдая за происходящим в расположении поста и совсем не обращая внимания на то, что происходило возле борта катера. А там, на поверхности воды, какое-то время лопались подозрительные пузыри. Потом всё успокоилось. Из караульного помещения прибежал посыльный, прокричал боцману: «Сейчас подвезут, ждите!» Моряк встал с тумбы, кивнул и направился к катеру.
С погрузкой затянули часа на три, потому к форту подошли, когда стало смеркаться. А тут ещё и дождь пошёл. И того, что под причалом затаились невесть откуда взявшиеся пятеро боевых пловцов, никто и не заметил. Первая часть плана Рябко сработала без сбоев.
Придуманный в «Подразделении 33» подводный аппарат для транспортировки группы пловцов был чем-то средним между велосипедом и рыбой – прилипалой. Под водой передвигался при помощи винта, соединённого приводом с педалями, а к днищу корабля крепился посредством пневматических присосок, соединённых шлангами с баллонами от аппарата Флюсса. Такие же модернизированные в «Подразделении 33» автономные аппараты для подводного плавания были у каждого боевого пловца. Конструкция, честно признаться, была крайне несовершенна, и должной скрытности подхода к объекту не обеспечивала. Бдительный вахтенный вполне мог аппарат засечь. Потому и потребовалась чехарда с вином. Но ведь сработало? И катер, помимо необходимых припасов, доставил к форту группу боевых пловцов во главе с самим Рябко. Кислород следовало беречь, потому во время швартовки пловцы перебрались под настил причала, где и просидели до конца разгрузки. Когда команда покинула катер и ушла в форт, оставив на корабле одного вахтенного, пловцы быстренько провели захват катера, превратив его в опорный пункт десантной операции. Туда, посредством того же подводного «велосипеда», с блокировавших подходы к острову эсминцев были доставлены остальные пловцы. Прожектора форта, неустанно обшаривающие водную поверхность, ночью да при дожде ничего такого, понятное дело, не высветили. Таким образом, бредущего от форта сменщика давно уже повязанного вахтенного встречали уже двадцать пловцов. А тот шёл, против всех правил, один, прикрываясь от дождя и ветра поднятым воротником бушлата. Его приняли, повязали и бросили в трюм к напарнику, содрав предварительно бушлат.
Часовой у входа в форт лениво следил за бредущей по мосткам фигурой. Крадущихся в темени бойцов в маскировочной одежде не замечал, потому калитку отворил без опаски.
Проникнув в форт, бойцы Рябко в первую очередь захватили подготовленный к подрыву арсенал. Теперь настал черёд обеспечить высадку морской пехоты. Через некоторое время два прожектора, ответственные за один сектор водного пространства, просигналили на корабли «Штурм!» Тут же к берегу устремились десантные мотоботы.
Дыбенко взяли спящим. Он ещё успел ухватиться за рукоять маузера, прежде чем получил прикладом по голове…
Я уже второй месяц руковожу Наркоматом обороны, и ровно столько же разгребаю завалы, оставленные мне «товарищами» Троцким и Тухачевским. С Тухачевским маху дали мы. Да нет… скорее, всё-таки я один. Я ведь ещё в той жизни не строил иллюзий насчёт отдельных качеств этой незаурядной – и не себе в оправдание я это говорю! – личности. Заносчивость, пренебрежение мнением других, властолюбие (похоже, в заговоре против Сталина он всё же тогда участвовал) и, как итог, непомерная гордыня – это всё Тухачевский. Но ведь и личная храбрость, полководческий талант – это тоже приписывают ему. Не правда ли, очень напоминает портрет Наполеона, да и Жукова, пожалуй, тоже? Но Жуков – тема отдельная, он пока у нас в капитанах ходит, а вот Тухачевского я решил подтянуть к себе поближе, ещё с начала революции. Помог парню с карьерой. По окончании Высших Красногвардейских Курсов он уже полковник Генерального штаба. Потом успешное командование частями Внутренних войск на Украине и на Юге России. Правда, командовать Гвардейской Ударной Армией при наступлении в Восточной Пруссии у него получилось не блестяще, пришлось мне, как командующему фронтом, ему подмогнуть, так ведь это нормально. А вот на Генштаб его уже не я двигал, тут Ленин со Сталиным постарались, сказалась их личная неприязнь к «осколкам прошлого режима». Если по чесноку, как военспец Тухачевский вполне даже ничего, тут я за собой греха не вижу. А как человек… Потому и ограничил я с ним общение, кроме как по службе и не встречались. И в этом мой грех, который я себе никогда не отпущу, потому что Маше это стоило жизни. Ведь именно Тухачевский, не Троцкий, к таким выводам пришло следствие, дал сигнал к началу мятежа. Убийство Спиридоновой и Дзержинского, правда, санкционировали Лацис и Блюмкин. Но ведь одно из другого вытекает, нет? Ладно, хрен с ним, с Тухачевским, он своё получит, не отвертится! А вот Троцкий… Ох, и скользкий же тип Лев Давидович! Как ни бьётся следствие, а вменить ему напрямую организацию мятежа пока не удаётся. А без этого его депутатской неприкосновенности не лишают. Максимум что санкционировали, так домашний арест, как косвенно причастного к беспорядкам. Нарком обороны, ети его! Вот этого я до сих пор не понимаю. В ТОМ мире не понимал, не понимаю и в этом. Как можно назначать на столь ответственный пост человека, который в армейской кухне ни ухом, ни рылом? Какая такая политическая целесообразность? Херня это, а не целесообразность! Макарыч, когда пост Троцкому передавал, объяснял: мол, не кипятись, внутрипартийной оппозиции, чтобы не сильно лаяла, треба бросить кость. Время мирное, да и ненадолго это: закрепим законодательно на съезде Советов начавшиеся реформы – отберём портфель взад. Смеялся ещё. И старого, говорил, не вернём. Нам на иностранных делах Троцкий ещё меньше нужен! Вот и доигрались, тактики хреновы! Думали, если обложат Троцкого в наркомате со всех сторон, так он особо ничего вредного сделать и не сможет. А он смог! Снюхался с Тухачевским, и стали они свою линию гнуть аж по двум направлениям: и по линии наркомата, и по линии Генштаба. В первую очередь давление испытали спецы старой школы: Брусилов, Духонин, и остальные. Ладно, я подсуетился, вовремя со всеми переговорил тет-а-тет: мол, терпите, ребята, в бутылку не лезьте, а то враз постов лишат. После съезда всё разрулим! Хорошо, они мне поверили, создали у Троцкого и Тухачевского видимость, что полностью в их воле. Потому и мятеж, считай, на корню подавить удалось. Мятеж, в который верить не хотели, но к которому были готовы, заранее согласовав возможные действия. К сожалению, пригодилось. И никто не подвёл. Бонч-Бруевич в Генеральном штабе, Слащёв в Петрограде, Духонин в Финляндии, Брусилов на Украине – все сработали, как старые надёжные часы. Командующие Балтийским и Черноморским флотами тоже бразды правления из рук не выпустили. На Юге как было неспокойно, так и осталось. Но Фрунзе к этому привычный, да и от казаков помощи много. А вот за Кавказским хребтом нашим товарищам и по сей день приходится туго. То, что в канун съезда Советов на Кавказе встрепенутся правые всех мастей – это ожидалось. А вот то, что в ту же дыру полезут и леваки – стало неожиданностью. Теперь-то понятно, что без Троцкого там не обошлось. Но тогда с перепугу приняли опасное решение: отправили на Кавказ Сталина: твоя вотчина – тебе и флаг в руки! И вот тут я – чего зря скромничать? – не оплошал. Затеял в Центральном военном округе учения, чтобы в поле быть на воле. Когда узнал про Сталина, поезд его по-тихой перехватил, убедил Иосифа задержаться, спрятал в своём штабном вагоне, а поезд отправил дальше без хозяина. А всё потому, что было мне ведомо: Ленин из-за этих передряг с «троцкистами» сильно сдал, держится из последних сил. Ну как при таком раскладе первого заместителя пред. Совнаркома далеко от столицы отсылать? Заговорщики про этот маневр так ничего и не прознали, что потом и стало решающим фактором нашей победы. Так что я не только сука, но и молодец. Ах, если бы не Маша!..