На лоджии мы присели на маленькие табуретки друг напротив друга. Нас разделял кофейный столик, на котором покоилась чистая пепельница. «Мне нравилось курить с ней плечом к плечу, но и так тоже сойдёт» Ей шла моя большая потёртая куртка: нежность и простота Лили сочетались с кожаной брутальностью, создавая образ этакой прима-балерины-бунтарки, которая выбежала покурить между танцами. Я то и дело ловил себя на том, что рассматриваю её и ничего не мог с собой поделать. А она в тот момент была такой молчаливой, задумчивой и привычно хрупкой, что мне не хотелось нарушать её покой. «О чём она думает? О чём она молчит? Интересно, она оставит свой ароматный след на моей куртке? Почему именно я?» Эти минуты молчания я не променял бы ни на что… Ни на бестолковую болтовню, ни на дурацкие шутки, ни на громкий смех, ни на обоюдную лесть. Мне кажется, что люди могут быть максимально близки именно в такие мгновенья. Если у вас нет того, с кем можно просто так помолчать, без повода, то я желаю вам найти такого человека. Наедине с собой я часто молчу, особенно, когда курю. В голове будто всё проясняется или наоборот: заволакивает туманом настолько, что не видно конца и края. Просто пустота и тишина… Казалось, что мы оба бродим по туманным лабиринтам разума и нам вовсе не страшно, нам просто хорошо.
Но внезапно сигарета предательски обожгла мне пальцы, и мы встрепенулись, как птахи на проводах.
– Сильно обжёгся? – взволнованно спросила она.
– Не, на работе и то сильнее обжигаюсь… – отмахнулся я и затушил тлеющий уголёк. – А ты живёшь одна?
– Конечно. Иначе я бы не стала тебя приглашать.
– Ну, мало ли, может быть у тебя есть собака или кошка? – она улыбнулась и покачала головой:
– Я люблю животных, но эта квартира не моя. В этом районе Петербурга практически нельзя снять квартиру с питомцами. Вот и приходится… Куковать одной.
– Ну, ты уже не одна. Тебе есть с кем разделить чашечку кофе и сигарету. С питомцами ты бы так не смогла. Пойдём на кухню, а то ты замёрзнешь.
За чашечкой декаф я осмелился задать ей вопрос о том, откуда она. Оказалось, что Лиля приехала учиться в Санкт-Петербург на архитектора в СПбГАСУ из Великого Новгорода. Но ушла со второго курса, потому что поняла, что это не её стезя, а возвращаться домой не захотела, так как её очаровала северная Венеция. Именно здесь она захотела воплотить свою мечту детства – стать актрисой театра и кино.
– Представляешь, я даже родителям не сказала, что ушла из института, они бы меня поедом съели… А я больше не могла насиловать себя ненавистной учёбой, да и со второго курса уже было бы куда сложнее из-за профильных предметов. Я сразу нашла себе работу, сняла крошечную комнатушку практически без окон и начала готовиться к поступлению в театральные вузы города. Но, увы и ах, не поступила ни в один! То фактура не та, то голосок слишком детский, то ростом не удалась… Друзья в один голос твердили: езжай в Москву, там точно поступишь! А я вцепилась мёртвой хваткой в Петербург и никуда больше не захотела уезжать… Тут я себя почувствовала живой, понимаешь? У меня было столько сил, храбрости, мотивации и энтузиазма, я даже не думала, что я так могу! Я сразу пошла в театральные кружки, и там меня приняли как родную: обогрели, откормили, отпоили, дали работу, а потом и долгожданные роли… Я столько прекрасных людей там встретила. А на одном из моих выступлений я повстречала… – Лиля осеклась. Она не хотела дальше говорить. По её лицу словно проскользнул страх, а потом заметное недовольство. Я не стал настаивать, просто взял свою чашку и отпил горького пуэра, выжидающе смотря на неё. Она поджала губы, сглотнула и продолжила, как ни в чём не бывало: – Я повстречала начинающего режиссёра, который мечтал тогда об авторском театре. Он отметил мою игру, фактуру, голос, рост и сказал, что у меня настоящий талант. Он отметил всё то, из-за чего меня не приняли в театральные вузы и сказал, что они идиоты, если не заметили во мне божественную искру.
– Ого, тебе повезло.
– Можно и так сказать. Просто у него есть режиссёрское чутьё и он действительно талантливый человек. Я ему очень благодарна.
– Ты тоже талантливая.
– Но ты ещё не видел меня на сцене.
– Пригласишь меня на своё выступление?
Лиля улыбнулась и пообещала это сделать в скором времени. Из глубины квартиры донёсся слабый звук, похожий на звонок мобильника. Я остался на кухне один и решил осмотреться. «Вылизанная» кухня в светло-голубых тонах походила на картинку из какого-то женского журнала: всё было на своих местах и по своим полочкам, даже кухонное полотенце было в тон кухонному гарнитуру и аккуратно лежало сложенным в углу. «М-да, видела бы она мою кухню, то сразу разочаровалась бы во мне.» Я встал, чтобы размять косточки и подошёл к окну, за которым уже лил дождь и виднелись понурые питерские крыши. И тут мой взгляд наткнулся на дверцу холодильника, на котором меж двух магнитов, висел детский рисунок. На белоснежной бумаге неумело, но старательно была нарисована женская фигура в ярком длинном платье на каком-то деревянном плоту. В одной руке у неё был букет то ли красных роз, то ли пионов, а другой она кому-то махала. И в левом верхнем боку (там дети обычно рисуют солнце) была какая-то красная тюль с кисточками. А в нижнем правом боку надпись гласила: «От Н-ты любимой М-ке»