Тут я, всё-таки, решил вмешаться с дежурным вопросом:
– Чего желаете?
Она вздрогнула и, быстро обернувшись на меня, ответила:
– Давайте что-нибудь на Ваш вкус.
Я кивнул и принялся за дело. Обычно, такие дамы пьют средний капучино с сахаром и без корицы. Может быть, с нотками ванильного сиропа, но не в этот раз. Через секунду в нос ударил яркий аромат свежесваренного эспрессо. Спустя пару отточенных движений заветный напиток был готов. Я аккуратно наполнил чашку взбитым молоком, так как девушка явно не собиралась уходить, и украсил верхушку капучино смайликом, так как незнакомке явно не хватало улыбки. Когда я поставил наполненную до краёв чашечку перед гостьей, она наградила меня скромной улыбкой и тихим «Спасибо». Я, в свою очередь, поинтересовался:
– Не хотите ли послушать музыку?
– Какую музыку? – она слегка нахмурилась.
– В нашей кофейне существует правило: первый посетитель может выбрать любой жанр музыки, который пожелает. Вы же хотите начать свой день с любимой песни?
Я солгал, ведь такого правила у нас не было. Она растерянно захлопала своими серыми глазами, блуждая ими по сторонам в поисках ответа.
– Нуу… Здесь, видимо, уже будет не к месту «что-нибудь на Ваш вкус», верно? – она сделала новую попытку вымученно улыбнуться.
Я кивнул. Под маской скрывалась моя ответная улыбка, хотя и на секунду я успел пожалеть о своём решении. Мне вовсе не хотелось вводить гостью в ступор.
– Я бы… послушала что-нибудь из репертуара группы «Торба-на-Круче[2]». Если можно.
– Ммм, у Вас отличный вкус! – я не был знаком с этой музыкальной группой.
Мой выбор пал на песню «Сутками молчишь». Символично, не правда ли? Мне хотелось развеять её грусть и немного отвлечь от тяжёлых мыслей, но текст песни только добавил меланхолии в без того серое питерское утро. Иногда я ненавижу себя за свою дурацкую привычку угождать. А она всё сидела и смотрела вдаль, подперев рукой свой острый подбородок. Казалось, что музыку я включил для себя, а не для неё. Казалось, что «улыбчивое» капучино её вовсе не интересовало.
Спустя некоторое время сонные горожане начали заполнять кофейню, а вместе с ними пожаловали суматоха и всеобщий гомон, заглушавшие собой музыку. От тесной толпы запотели окна внутри и живописный вид на Неву заволокло туманной дымкой. Иногда я бросал дежурные взгляды на столик, за которым сидела молчаливая ранняя пташка и радовался её мимолётным движениям. Значит, ещё живая. Спустя некоторое время, из сумки она достала папку с бумагами и опустила свою белокурую голову над ними. Иногда она водила пальцем по тексту, натянув водолазку прямо на ладони. Казалось, что она старательно что-то бубнила себе под нос.
Когда первая волна оголтелого народа схлынула, то я с облегчением выдохнул. Я немного похрустел затёкшей шеей и поймал себя на мысли, что пора бы и самому подкрепиться. К тому времени незнакомка сидела за столиком уже несколько часов, не собираясь упорхать. Я набрался смелости и обратился к ней:
– Вам сделать ещё чашечку кофе?
– Нет, спасибо! – её губы растянулись в робкой улыбке. – Пожалуй, я выйду покурить. С Вашего позволения.
Я проводил её завистливым взглядом, так как сам нуждался в перекуре. Но вместо этого поплёлся убирать столик. Ненароком, я обратил внимание на оставленные бумаги, но быстро счёл неуместным пялиться в чужие документы. Единственное, что я заметил, так это то, что это был какой-то текст по ролям. Пока её не было, я решился пойти на маленькую хитрость.
Гостья вернулась в кофейню спустя минут двадцать. Я удивился тому, что она так долго простояла на холоде без своего смешного берета. А в Питере, между прочим, пронизывающий ветер – это вездесущий «прохожий» на улицах. Когда она подошла к столику, то не сразу заметила стоящий перед ней морковный пирог. Я внимательно наблюдал за её реакцией. Когда она, наконец, наткнулась взглядом на десерт, то невольно улыбнулась, убирая пряди с глаз. Но губы её произнесли: