А я словно разучилась к кому-то обращаться за помощью. Особенно, к мужчинам.
– А что ты сделаешь, Петь? Даже мой адвокат тут бессилен. Либо я подписываю согласие на вывоз ребёнка, либо остаюсь ни с чем.
– А ты забыла, кто у нас постоянный гость театра? Он как пару лет сидит на первых рядах со своей супругой. Истинный поклонник современного театрального искусства, я тебе скажу.
– Начальник конной полиции? – растерянно пролепетала я, силясь вспомнить лица в первых рядах.
– Да, но он не мой товарищ и уж тем более не поклонник твоей проникновенной игры! Ты что, про нашего уважаемого юриста забыла?
– Петя, мой адвокат уже с дюжиной юристов проконсультировался, к брачному договору не докопаться… Мой бывший так его обыграл, что ничего нельзя сделать.
– Тю, ты Смольянинова не знаешь! Он мне помог с такими безнадёжными делами, и театр благодаря его профессионализму держится! Он уж точно отыщет лазейку, найдёт малейшую не состыковку в любом договоре. Я уверен, что твой бывший увалень составил его либо на коленке, либо кому-то на лапу дал… Что, между прочим, уже взяточничество и подделка деловых бумаг. А это уже карается законом! Вы когда его составляли? А, ну правильно, когда у него уже любовница была прикормлена, и он искал пути отступления! Захотел малой кровью отделаться и тебя лишить всего? Ха, не на ту напал!
Я смотрела на режиссера, чуть не плача. От гордости и благодарности. Я была горда, что знакома с такими людьми, и благодарна судьбе за это. Я видела и ощущала столько уверенности и напористости в движениях и словах Петра, что мне захотелось идти до конца. И если придётся, я собственноручно сожгу этот проклятый брачный договор, который подписала, почти не глядя. Ведь уговоры мужа мне были дороже голоса рассудка и здравого смысла. «Это чистая формальность!» – лепетал мой благоверный, – «Моя фирма сейчас терпит убытки, со дня на день я могу разориться. Это единственная возможность всё сохранить! И обезопасить наши средства.»
– Я сыграю в спектакле, Петь. – тихо, но уверенно произнесла я.
– Стоп! Мне не нужно это, я хочу защитить и отстоять интересы своих актёров! Я не позволю разрушить твою жизнь на моих глазах…
– Нет, я хочу выйти на сцену и сыграть как в последний раз. Я достойна этой роли. Не хочу быть жертвой или слабачкой. Сейчас не время… сдаваться без боя. Тем более, мне нужны деньги. На что я буду жить с сыном первое время?
Пётр с восхищением взглянул на меня:
– Знай, Лиля, я никогда не считал тебя таковой, но уважаю твоё решение. Эта роль – твоя! Бегом на репетицию! Без раздумий!
***
Когда за дело взялся один из лучших юристов Санкт-Петербурга (по словам Петра), дело пошло куда живее. Мой бывший даже предпринял несколько неудачных попыток связаться со мной, через адвоката, конечно же. Но я была непреклонна.
– Лилия Владимировна, он готов дать вам пообщаться с сыном, если вы этого хотите.
– Неужели. По телефону?
– Да, иначе, увы, никак…
– К чему мне эти подачки? Пообщаюсь с сыном лично, когда получу свои права на него.
А окончательно я воспряла духом, когда бывший позвонил мне с незнакомого номера. Нагло и бесцеремонно. Собственно, как и ворвался в мою жизнь когда-то…
– Ты мне скажи: зачем тебе это? Ты же прекрасно понимаешь, что Нику будет лучше со мной! Больше возможностей, перспектив! Он сам хочет уехать, я не тащу его насильно!
– Насилие – твоё второе имя. – громко и решительно заключила я. – И не звони мне больше, поговорим в суде, когда вскроются все твои махинации с брачным договором.
– Ах, вот как ты заговорила?! – мгновенно закипел он в трубку: – Тогда я выставлю тебя алкоголичкой и неспособной заработать ни копейки…
Я отключилась, не в силах слушать бред сумасшедшего. Аня мне тогда сказала:
– Ты бы могла записать его угрозы и в суде это было бы идеальное доказательство того, что он – козлина! И суд бы точно принял это во внимание.
– Я и без того знаю, что он козёл. Зачем мне доказывать это кому-то? – абсолютно спокойно ответила я.
До премьеры спектакля оставалась пара дней. А суд был назначен на следующий день после. Как символично… Отыграть свободную, яркую, сильную женщину на сцене, чтобы вернуться в свою жестокую обыденность: я еле-еле сводила концы с концами. Но я твёрдо решила, что с первого же аванса куплю сыну подарок. Хочу передать ему лично в руки, когда увижу его нежное и родное лицо…