— Все просто… — обняв себя руками, я пыталась справиться с эмоциями. Грудь сдавливало, а горло словно кто-то сжал крепкой ладонью. И все же сквозь слезы я улыбнулась, с тоской прошептав, едва шевеля губами: — Хочу посмотреть, как ты будешь стоять в костюме у алтаря и говорить «да» другой женщине. Понимать, что будь у меня поменьше собственного достоинства, я могла бы стоять напротив тебя в белом платье.
— Ты бы могла много лет назад, — услышала я бархатный хрип из его красивых пухлых губ.
— Могла, — не стала лгать, выгнув голову в бок. — Но не была бы счастлива. Ты же знаешь.
Что-то в Пете изменилось, больше он меня не уговаривал и ни в чем не убеждал. Словно не видел в этом никакого смысла. Краткий кивок разбил мне сердце окончательно. Хотя… Чего я ждала? Все ведь так, как должно быть. Правильно.
— Можно тебя кое о чем попросить? — Петя сделал шаг в мою сторону, и я вздрогнула и попятилась. Было страшно сократить дистанцию между нами и столкнуться с последствиями.
— О чем? — все же прошептала, хотя хотела сказать четкое и внятное «нет!».
— Подари мне один поцелуй, — четыре слова, так сильно не похожие на Петю, заставили вырваться из губ краткому вздоху. — Последний, Анют. Как ты помнишь, прежних ошибок я допустить не хочу.
Память всколыхнула в душе наш первый раз. Такой уверенный и напористый. Тот, после которого хочется скинуть с себя одежду и срочно погасить пламя желания. Петя тогда целовал меня жадно, глубоко, эмоционально. Его руки скользили по телу, удовлетворяя похоть.
Тогда мы оба были совершенно другими. Между нами была лишь страсть.
— Не думаю, что этого хорошее решение. — разумно заключила я.
Ответственно кивая, Петя согласился:
— Согласен с тобой.
Несмотря на все законы логики, явные «против» я сама сделала шаг вперед, нежно положив руки ему на щеки. Его остались на моей талии… Так не привычно и нежно.
— Ты пахнешь… — тихо шепнул он.
— …Вонючей пещерой? — предположила я, звонко рассмеявшись. Наверное, это выглядело бы жутко со стороны из-за слез и трясущихся губ.
— …Всегда чем-то сладким, — отрицательно качая головой, поправил меня Петя.
И его губы накрыли мои.
Этот поцелуй был другой, прощальный. Нежный, осторожный, но ненасытный. Я знала, что как бы долго он не длился, рано или поздно он закончится. Рано или поздно наши губы разъедутся, и больше я никогда не услышу мятный запах из его рта смешанный с чем-то сигаретно-ментоловым. Никогда не услышу это тяжелое сбитое дыхание. Никогда не увижу расширенные от возбуждения голубые глаза. Никогда прежде этот язык не проникнет в мой рот и не коснётся моего языка. Это было все. Конец.
Так и произошло.
Петя отстранился, я отшагнула назад. Мы ничего не обсуждали и ничего не комментировали. Выходя из пещеры, наше общение сошло на «нет». По пути гид сказал, что парень, который пошел со мной в старый город, провалился в яму километром ниже того места, где он толкнул меня. Гид оставался, ожидая спасательную бригаду. И они не могли знать наверняка, выжил ли тот мужчина или нет.
Петя вернулся в отель со мной на экскурсионном автобусе. Мы разошлись молча, чтобы больше никогда не сойтись.
Глава 8
Нежно розовое платье мягко струилось по фигуре, заканчиваясь буквально у самих пят. На тонких бретелях, с V-образным вырезом по обе стороны… Приятный индийский хлопок вовсе не мялся, как это принято считать. Наоборот: напоминал шифон. Великолепное создание иностранного дизайнера. Творение, подаренное мне Петей на свадьбу. Он приложил открытку: «Оно идеально подходит для подружки невесты!».
— Боится, — усмехнулась я самой себе, — что я не приду. Заманивает платьем, — покрутившись перед зеркалом, я одобрительно хмыкнула. — Что же, это сработало.
Не знаю, зачем и для кого, но я старалась выглядеть великолепно. Нанесла легкий, нежный, невесомый макияж, подчеркивая губы персиковым блеском. Волосы уложила естественными волнами. Даже надела на кисть бутоньерку с лилиями, присланную мамой.
— Что же, Анна, — внимательно и бойко уставившись на себя через зеркало, я успокаивающе выдохнула: — Теперь ты готова смотреть, как бывший становится отчимом.