Некоторые из ее ран закрылись. Ободранное плечо присохло. Широкая борозда на груди, сделанная страшным рогом мута, стянулась. Но рана на задней лапе, доходившая почти до бедренной кости, оставалась открытой, а все пять пальцев на раздробленной кисти этой лапы были вовсе неподвижными. Мало-помалу она научилась сидеть, но когда ей нужно было переправляться с места на место, она двигалась ползком или сильно прихрамывая. Ни о прыжках, ни о лазанье по деревьям нечего было и думать.
Чунг словно понимал ее полную беспомощность и продолжал охранять и защищать ее от опасностей. Его заботливость выражалась в том, что он предупреждал ее, когда нужно было вползти в дупло и притаиться; в том, что он отвлекал внимание какого-нибудь свирепого хищника на себя самого, а потом прыжками и всхлипыванием заманивал в другую сторону. Такое подманивание было очень опасным для него, но он был достаточно быстр и ловок, чтобы ускользнуть из-под самой морды преследователя. И потом какая-то неизвестная сила, о которой он не имел представления, толкала его на самые рискованные действия, чтобы отстранить опасность от помы. А пома, словно вполне ясно и сознательно понимая, что он делает это все для нее, смотрела на него глазами, в которых светилась невыразимая благодарность и преданность.
Смертельная борьба
Однажды, когда пома сидела у широкого ручья и смачивала водой глубокую рану на задней лапе, густо сплетенные травы позади нее зашелестели и расступились. Она вмиг обернулась и тревожно зарычала: над травой поднялась, покачиваясь из стороны в сторону, чешуйчатая голова тси-тси. Взгляд его стеклянных глаз пронизывал пому насквозь; из закрытого рта высунулся, трепеща, тонкий язык.
В природе тси-тси странно сочетались два противоположных качества: внезапность и леность. Поэтому при встрече с ним никакое животное не могло предугадать его намерений. Тси-тси мог продолжать лениво лежать, даже когда ему наступали на хвост, но мог и наброситься на любое животное без всякого повода, даже не желая знать, кого он душит. Он мог задушить и такое животное, какого ни в коем случае не мог заглотать, ибо тси-тси заглатывал свою добычу целиком.
Появление тси-тси не вызывало у чунгов такой тревоги и страха, как появление грау или гри. По земле тси-тси ползал не так быстро, чтобы догнать легко прыгающего чунга. А на деревьях он был еще медлительнее, и чунгу достаточно было перепрыгнуть с одной ветки на другую, а потом на третью, чтобы заставить тси-тси отказаться от бесполезной погони. Поэтому чунги пользовались всяким случаем, чтобы встретить тси-тси и подразнить его, как они дразнили мута, хотя никто из чунгов не смел выступить против тси-тси в открытой борьбе, ибо тси-тси мог бы задушить даже мута.
Чунг, взобравшийся на дерево на расстоянии около пятнадцати прыжков, услышал рев помы и быстро спустился на землю. Прыгая на четвереньках, он приблизился, увидел тси-тси и остановился, присев. Душитель словно не заметил его и продолжал покачивать плоской головой над травяными стеблями, не отрывая стеклянного взгляда от ревущей помы.
В другое время чунг преспокойно забрался бы на дерево или подразнил бы тси-тси издали, не рискуя испытать на себе силу его холодных чешуйчатых колец. Но в сознании у него прочно укоренилась мысль, что пома подвергается страшной опасности, что плоскоголовый может задушить ее. А тси-тси тем временем подполз еще ближе и находился теперь вплотную от помы.
Тогда чунг, не обращая внимания на опасность, которой подвергается, быстро прыгнул вперед, очутившись между тси-тси и помой, разинул пасть и громоподобно заревел. Тси-тси словно не слышал его, продолжал покачивать плоской головой и трепетать длинным тонким языком. Но глаза его перешли с помы на вставшего перед ним чунга. Два острых взгляда встретились, впились друг в друга. И время остановило свой ход, застыло в мертвой неподвижности. Вместе с ним застыли в мертвой неподвижности и чунг и тси-тси.
Вдруг тси-тси собрал многочисленные позвонки своего длинного гибкого тела и бросился на чунга. В тот же миг чунг вытянул передние лапы и вцепился в шею тси-тси. И оба, крепко переплетаясь, некоторое время стояли неподвижно, потом покачнулись и упали, не зная, кто кого поборет, кто кого победит.
Тси-тси все умножал свои кольца вокруг тела чунга, и вскоре тот скрылся под ними. Чунг чувствовал, что теряет опору и силы в неравной борьбе: тси-тси обвил ему задние лапы, обвился вокруг груди, затрудняя дыхание, и набросил еще одно кольцо ему на шею.