- Здравствуйте! Вы извините, пожалуйста, но можно к вам обратиться?
А потом ту же чушь повторил на английском, на испанском, на французском. Полиглот, ёлы-палы. Мишка хоть ими и не владел, но отличить «парле ву франсе» от «пор фавор пердона» мог. Артём повторял просьбу на нескольких языках в манере «чьёорт-побъери» и подходил к приземистому воину всё ближе и ближе.
Ну, не дурак ли? Мишка точно знал, что после драки человеку надо дать остыть, прийти в себя. Иначе запросто можно попасть под горячую руку и огрести от него не по-детски. Артём же, как ни разу не грамотный, пёр вперед на явные неприятности. Латник, хоть и раздетый, без панциря и шлёма, но дело воинское знал туго - напрягся, за рукоять «свинореза» ухватился. А когда Виктор, более сообразительный, нежели Артём, крикнул с опушки:
- Тёма, остановись, не подходи к нему близко. Испугаешь! – то сделал только хуже.
Да и вообще, поздно было разруливать дурацкую, изначально нелепую ситуацию словами. Делать ноги, вот что следовало Артёму! Солдат, только что считавший, что он, вооружённый, противостоит одинокому и безоружному, вдруг слышит из леса мужской голос. Значит, против него уже двое? И неизвестно, чем вооружён второй, невидимый. Опасность!
Бывший латник, как оказалось, соображал шустро и умел радикально ликвидировать опасность. А вот московский ботан в ситуацию не въехал:
- Почему? Я же с миром, - обернулся Артём к Виктору, вместо того, чтобы следить за поведением солдата.
За что и поплатился.
Вояка среагировал в секунду. Нет, в долю секунды: клинок свинореза вжикнул, вылетая из ножен.
Мишка зажмурился.
- Х-ха!
Ретроспектива сегодняшнего утра. Схватка с латником
Глава третья
Ретроспектива сегодняшнего утра. Схватка с латником
Как рассуждает солдат, не остывший от битвы, в которой пали все его однополчане? Как боец, естественно: "Враг отвернулся? Вот и славно".
Два шага вперёд, высверк тесака, удар:
- Х-ха!
На выкрик Мишка открыл-таки глаза и увидел, как Артём пытался повернуться к убийце, но голова его из-за перерубленных мышц не подчинилась, склонилась набок. Ещё живой парень стал запрокидываться назад, а кровь маленьким фонтаном всплеснулась над падающим телом.
Мишку затошнило. Он пригнулся к земле. Желудок затрепетал, тщась выдавить хоть каплю. Переждав пустые потуги, Безруков поднял голову, глянул в сторону солдата. Тот уже обтирал клинок об агонизирующего Артёма. И тут, когда ситуация и без того сложилась хуже некуда, завизжала Мальвина.
Услышав её, солдат-победитель решил, что враги добавляются слишком быстро. Надо спешно их сокращать! Он вздел панцирь, наспех закрепил и споро побежал к лесу. Безруков понял - этот воин не успокоится, пока не зарубит всех. Его, Мишку, тоже. Тошнота сразу прошла, зато страх скукожился, отполз - в пятки, наверное, - освободил руки и ноги из плена и подсказал: «Без длинного оружия тебе с тесаком не справиться!»
И всё, дальше вместо Мишки действовал какой-то не рассуждающий автомат. Который что-то крикнул, подождал, чтобы воин подбежал ближе. Что произошло потом, Безруков помнил плохо. Но солдат-победитель свалился ему под ноги жалким маленьким комочком.
- Эй, ты чего? – Мишка легонько потыкал в солдата кончиком копья.
Тот лежал, поджав руки и ноги в позе эмбриона. Как подросток, которому Мишка впервые сумел дать в морду так крепко, что вырубил минуты на три. Кулаком. А этот с чего разлёгся? И тут два голоса из-за спины заявили – он, Михаил Безруков, заколол маленького человека. Только что. Собственными руками.
Да-да, крикливая компания, то есть Виктор и Мальвина - "наехали" на Мишку:
- Вы зачем его убили? За что вы его так?
Суровый, прокурорский вопрос задал Яковенко, а изумлённо-потрясённый вяк принадлежал Мальвине. Мишке только этого и не хватало. Он увидел окровавленный наконечник копья, поверил в свой эпический подвиг и рухнул – образно выражаясь – в бездну отчаяния:
- П**дец! Меня посадят? Ох*еть!
Сил стоять у него не нашлось. Ноги подогнулись, и Мишка сел, мало заботясь о месте приземления. Упрёки и вопросы живых и деятельных коллег по попаданству скользили мимо сознания Безрукова, а мысль «что со мной будет?» свернулась в кольцо или кокон, не пропуская внутрь несчастной Мишкиной голову ни единого бита информации.
Грядущее тюремное заключение как безальтернативное будущее так напугало, что лишь искорка надежды: «Вдруг это и впрямь не двадцать первый век, вдруг не Россия, вдруг не наша Земля?» - удержала Безрукова от трусливого обморока.