Только тёмная, бархатная, всеобъемлющая тишина...
**
Очнулся Мишка, по недавнему и неприятному обычаю, не там, где отрубился, а в другом месте. Лежа на животе. На чём-то мягком, похрустывающем. «На сене», - подсказала тяжёлая, наполненная тупой болью голова.
Судя по тряске и тупанью копыт, его везли. Попытка шевельнуться вызвала такую режущую боль в плечах, что он едва не ойкнул. Когда боль унялась, из-под неё прорезались другие болючие места. Поясница, грудь, левая лопатка и правое запястье.
И сразу вспомнилось всё. Бой, плен, помощь рабу-беглецу, ожог, восхождение на ацтекскую Голгофу. Только схватка на каменной веранде, у алтаря - казалась нереальной, словно и не он там вырвался у жрецов и учинил побоище. А ещё осозналась насущная потребность встать и потушить горящее колесо. Так звучал шутливый эвфемизм, когда подпирало во время поездки, а туалеты на российских трассах - увы - не расставлены.
- Эй, кто за рулём? - спросил Мишка, надеясь услышать гулкий ответ Любамира
- Очнулся! Млада, он очнулся, - заревел над ухом желанный раб, а его могучие ручищи подсунулись под многострадальное графское тело.
Хоп! Небольшая доза боли от ожоговых ран, и Мишка оказался на земле. Теперь, вертикально, он рассмотрел обстановку подробно. Варгас хромал вслед за женой, Милан ухмылялся, подходя сзади. И длинная череда повозок, медленно бредущих краснокожих, безбронных пехотинцев-ополченцев. Дорога, которую он недавно прошёл босиком в одну сторону, сейчас вела славян-победителей в другую. К дому.
Бережно, как хрустальную вазу, Любамир придерживал Безрукова, пока тот пожимал руки мужикам и улыбался Младе. Потом попросил её отвернуться, слил-таки избыток жидкости на обочину, поддёрнул просторные шаровары на веревочке и поинтересовался:
- Мне кто-нибудь что-нибудь расскажет? Как вы меня нашли, что с вами было, и вообще... Все новости хочу!
- Сначала поесть, - засуетилась было Млада, но Мишка отказался.
Голода он не испытывал, только жажду. Скорчив недовольную гримасу, травница принесла глиняную бутылку с довольно притяным травяным настоем или отваром. одним махом засосав её, граф Сибирский согласился лечь в телегу на пузо. И приготовил уши.
Любамир рассказывал долго, длинно. Граф Сибирский несколько раз засыпал, потом просыпался, требовал начать с того места, которое запомнил. Перерыв на обед позволил рабу отдохнуть, освежить глотку и продолжить доклад-повествование.
Как Мишка сумел понять, после его пленения нападение прекратилось. Индейцы отхлынули, оставив на поле боя около трех десятков мертвых и тяжелораненых бойцов. И сразу же от обоза прибежали дружинники, на подмогу, якобы.
"Якобы" - так подумал Безруков, знающий о подставе. Любамир, Варгас и Милан, основательно побитые, но не побеждённые, приняли подкрепление радостно, попытались организовать преследование, но обломились. Проявился младший воевода, Данила Крут, они затеяли сбор раненых индейцев, допросили тех через переводчика и слиняли к себе.
Назавтра войско и обоз двинулись с путь, по которому увели графа Сибирского. Госпитальная телега и бричка, как и все отстальные колёсные транспортные средства, прекрасно катили по индейским дорогам. А разведчики Крута, как оказалось, следили за отрядом краснокожих, которые вели босого, потом везли беспамятного от ожогов Мишку.
Разведке сильно помог тот самый проводник, бежавший и освобожденный от рабства через "фекальный" прецедент. Он засёк графа Сибирского, когда того готовили к жертвоприношению, успел добежать и сообщить, что удобный момент настал. Оказывается, вся индейская аристократия расселась на вершине соседней пирамиды и оттуда наблюдала восхождение голубой жертвы к алтарю. Хотели получить удовольствие от торжественной казни злодея, убившего их родственничка.
И обломились! Атака дружинников и копейной пехоты увенчалась полным успехом. Жрецы и вожди попали в плен, войско было разгромлено и разогнано, а зрители в полном составе стали рабами с шансом выкупиться за золото.
- Вас, граф, нашли мы с Миланом. Этот помог, проводник. Эй, Вагош, подь сюда, - взмахнул рукой Любамир.
Скосив глаза, Мишка увидел знакомое лицо:
- Привет, беглец. Ты что здесь делаешь?
- С вами иду.
- Зачем?
- Так вы мне помогли, я должник, - ответил краснокожий, пожимая плечами.
- А в городе что будешь делать?
- Что скажете, то и буду.
"Во задал задачку, - подумал Безруков. - Нарисовался, хрен сотрёшь, однако... Ладно, там видно будет!"
Приятное лежание у костра испортил Данила Крут. Подошёл, поприветствовал графа, присел напротив, спросил о здоровье. Мишка, не решивший для себя, какую линию поведения выбрать, умолчал о знании подлянки.