Среди латников трое раненых дышали на ладан. Мишка их раздел, попытался перевязать обрывками их же одёжек, и оставил лежать на месте. Раны были плохие, в шею, в пах и в лёгкое, через подмышечную впадину.
- Доживут до вечера, буду думать, как ушить раны. А пока полежите здесь, - обратился он к беспамятным бойцам, смочив каждому губы водой, выжатой из самой чистой тряпки.
На перевязки и хождение к ручью Мишка потратил полчаса, не меньше, но оставить людей без помощи духу не хватило. Трупы что, они и подождать могут, а раненым каждая минута дорога, это травматолог Безруков знал точно. Хотя конкретно этим бойцам врачебная помощь вряд ли сильно могла помочь – без инструментов, без препаратов, в чистом поле, а не на операционном столе? – но тот минимум что мог, Мишка сделал на совесть.
И принялся собирать разбросанное оружие. На всякий случай. Мало ли как дальше сложится? Если Мишка не бредит, а реально попал сюда, да ещё и надолго, то деньги ему непременно понадобятся. А любое оружие – оно денег стоит. Ну, пусть и не оружие, даже в пересчёте на чёрный металл все железяки можно будет продать местным металлургам. Кузнецам, в смысле. Рискованное, конечно, дело, но запас карман тянет.
- Я точно спятил. Какой запас? Рвать отсюда когти надо, не мародёрить, а ныкаться, пока к солдатам подмога не пришла. Или настоящие трофейщики не нагрянули, - вдруг больно полоснул Безрукова страх, за которым таилась внезапная тоска по беспечной, как он теперь осознал, российской жизни, - долго ли я здесь проживу, если все со всеми воюют?
Страх пришёл, когда адреналин боя и переругивания с коллегами-попаданцами перегорел. Усталость навалилась. И стёрлось первоначальное отвращение к шмону изрубленных, истыканных трупов. Копаться в кровищи? Бр-р-р… Мерзко. Это вам не банальный грабёж с изыманием бумажников и мобильников у припозднившихся прохожих.
Ну, пострашился Мишка, пооглядывался на равнину. Никого там не заметил, зато ощутил себя рабом на плантации. Спина гудит, морда горит, башка трещит - перегрелся на солнце. Молодец, конечно, справился. Верно говорят: глаза боятся, а руки делают.
Во как испачкал их, аж по локоть. И кожу стянуло. А мочевой пузырь очень кстати потребовал облегчиться. Пришлось отмывать руки, прежде чем расстёгивать ширинку. Заодно решил искупаться. Поплавал, понежился, раскинувши руки-ноги. Вода держала хорошо.
Потом вдруг подступили голод и жажда. Взошёл на судно, переступил через подсохшую кровь и трупы. Камбуз отыскался быстро, порадовал неплохой едой. В бочонке таился окорок, почти нетронутый. Мишка жадно срезал ломоть, сожрал, закусывая сухарями из другого бочонка. Запил вином из третьего – кислым, тёплым, похожим по вкусу на скверное каберне.
По инерции Безруков продолжил обыск, надеясь найти что-то более вкусное. Надежды не оправдались. Крупы, хрен знает какие, лежали в стандартных бочонках, а соль и сушеные травы – в мешках. . Правду говорят, что сытый человек всегда добрее голодного. Утолив первый голод, Мишка засовестился - сходил на берег ручья, позвал Виктора.
Писатели сидели в тени, рассуждали, как скоро сюда придут люди. На "мародёра" глянули неприветливо, отвернулись демонстративно. Безруков хохотнул:
- Обструкцию задумали? А я еду нашёл. На корабле. Могу сам всё съесть, могу с вами поделиться. Какой вариант выбираете?
Виктор в тему въехал, резво поднялся. Когда он и Мишка приволокли два мешка продуктов, бочонок и кой-какой поварской инвентарь, Мальвина впечатлилась и вызывалась поработать кашеваром – приняла котел, чашки и разделочную доску. Виктор занялся костром. Вода в ручье выглядела чистой, так что ужин должен был получиться здоровым, полноценным и сытным.
А Безруков закончил первый этап мародёрства. Он вдруг сообразил, что момент уж очень удачный выдался - писатели делом заняты, значит, слежки не будет. Удачно-то как, хотя изначально отвлечение внимания от нычки и не планировалось!
Метрах в тридцати от спуска на пляж сыскалось подходящее место. Глазом с берега не обнаруживалась, с моря - тем более, а простейшая триангуляция точно выводила к захоронке. Мишка прятал оружие на всякий случай, по крестьянской, плюшкинской привычке – чего добру пропадать? Вдруг да пригодится.