- Мостись жопой сама, - рявкнул он в сердцах, - и вообще, запомни на будущее, что Дартаньянов тут нет.
Нет, положительно, злобный старшина, сержант или прапорщик – не напрасно придуманы Российской армией. Командный рёв произвел на измученную Мальвину такое впечатление, что она мигом угнездилась. И – вот ведь зараза! – тотчас подметила важный факт, прошедший мимо внимания Безрукова:
- Я поняла, почему мне так трудно. Тут стремян нет.
«Опаньки, - сообразил Мишка, - без них мы и ста метров не проедем, навернёмся и поломаемся!»
Он точно помнил утверждение школьного учебника истории, что лишь изобретение стремян превратило неустойчивых наездников в настоящую кавалерию. Почему? Потому что опора под ногами позволила конникам рубить и колоть пехоту с гораздо большей, чем прежде, эффективностью. Скверно, что Безруков эти хреновины - висюльки? подвески? - в натуральном виде никогда не встречал. Примерно представлял её как педаль на спортивном велике. Чтобы опираться, и чтобы нога не соскользнула.
Дело осталось за малым – сделать это самое стремя. Выковать полосу, согнуть в скруглённую трапецию, и привязать. К седлу? Или нет? Уй-й-й-й! Где кузница, чтобы сделать несколько вариантов, проверить, какой лучше держит? Хрен знает где. До неё ещё добраться надо. А спасать драгоценную шкурку надо немедленно. Значит, упростив идею стремени до предела, получаем верёвочную петлю. Широкую, свободную.
Мишка мухой слетал к судну, отпилил метров по двадцать тонкой, средней, толстой верёвок, приволок нехилый моток к лошадям, стал соображать насчет крепления. Ничего умного не придумал, просто перекинул средней толщины веревку через седло, сделал пару оборотов вокруг какого-то выступа и снова взгромоздил Мальвину на коня. Петли получились корявыми, разной величины, но привстать, опираясь на эти веревочные петли – удалось без труда.
Себе он соорудил более приемлемый вариант. Остаток веревок швырнул Виктору. Тот довольно быстро смастрячил опоры. Взобрался в седло, выдернул из земли копьё, которым страховал себя от падения. Опоясанный саблей, Яковенко выглядел уверенным наездником, что Безрукову не понравилось. Удара в спину от бывшего офицера Мишка опасался гораздо больше, нежели появления отряда солдат. Те когда ещё придут, а этот, если окажется сзади - ткнёт в почку, и хоронить не станет.
- Двигайтесь первым. Вдоль берега на юг. Мальвина за вами.
Ещё раз окинув взглядом недружественный лесок, степь, море, с так и недограбленным судёнышком на берегу, Мишка шлепком по шее понужнул своё средство передвижения. Посмотрел в небо, куда вчера обращал не молитву, а нечто вроде обещания вести себя разумно. Знать бы, откуда этот разум извлечь и как его применить. Хотя, если рассуждать о разуме, как о средстве для избежания проблем, то пока их, вроде, не видно.
**
Второй день попаданческой истории начался неоформленном письменно, однако вполне легитимным тройственным мирным договором. Долго ли продержится этот хрупкий мир? Зависит от Яковенко, от Мальвины и – немного – от самого Мишки. А пока надо двигаться отсюда на юг, топать и топать, унося ноги от очень вероятного преследования. Чем дальше отсюда, тем безопаснее будет.
Так думал Безруков, покачиваясь в седле позади коротенькой кавалькады. Мальвина молчала, лишь изредка принималась всхлипывать, видимо, переживая недавнее насилие. Виктор молчал, понурившись, не обращая внимания на окружающий мир. Мишка понимал его состояние – мало того, что побитым мышцам несладко держать равновесие, так ещё и сотрясение на каждом лошажьем шаге, оно тоже добавляет боли. Но жалеть дурака, пострадавшего по собственной инициативе?
Вот уж нет! У него другая забота - выжить. Один бы он чувствовал себя спокойнее, но двойная обуза Мишку напрягала нешуточно. Тревога заставляла его постоянно оглядываться. Аж шея заболела. Пришлось искать иной способ наблюдения за тылом, одновременно осваивая органы управления живым транспортом. В отличие он машины, лошадь, оказывается, умела идти боком. Если правильно натянуть повод и толкнуть пяткой в одноимённый бок, конечно.
Так, незаметно для себя тренируясь, Безруков разворачивал коня то одним боком, глядя на равнину и назад, то другим. По морской терминологии, шёл галсами. Довольный Мишка похвалил себя, что удалось дать отдых шее. Он и не подозревал, как трудно подражать сове, единственной птице, которая умеет смотреть строго назад.
Во время очередного галса позади обнаружилось нечто подозрительное. Не напрасно Мишка доверял своей чуйке. Не подвела! Всмотревшись, Безруков громко выругался. Цензурно, но оскорбительно для спутников: