Так было вчера. А сегодня утром всё изменилось. Как только близкой смертью повеяло, как только страшно стало, так врач Безруков обратился в спортмена-рукопашника. Откуда что взялось! Мгновенно вдруг ожили утраченные с годами навыки. И боль от удара он перенёс легко, и увернулся, спасая печень, куда целил местный профессиональный убийца.
Не киллер, отнюдь.
Солдат с копьём и рубящим оружием, похожим на саблю.
Безжалостный, который играючи убил Артёма. Одним ударом.
И намеревался зарубить врача Безрукова.
- Гад, ведь он спецом в печень целил... Это же болевой шок и почти мгновенная смерть!
Мишку аж подбросило, едва воспоминания о бое, в котором он, мирный хирург, победил бронированного бойца, латника - один в один с рисунком в учебнике истории! – встали перед глазами. Конкретные до тошноты. Густо замешанные на панике.
Не сразу возникшей, а пришедшей после схватки. Когда, стоя над «собственноручно сделанным свежим трупом» и тупо глядя на иссякающий фонтанчик крови из проткнутой шеи врага, врач Михаил Безруков понял, что попал конкретно. Влип, как оса в варенье. С очень реальными шансами пропасть ни за что ни про что.
ПОПАЛ, большими буквами.
- Что за непруха, елы-палы! - Мишка сел, саданул по земле кулаком, - На хрена я с ним фехтовать полез? - И снова ударил по примятой траве, словно она оказалась виновата в его проблемах. - Почему я, вообще, сюда попал?
От этой темы мозги прямо-таки вскипели. Ну, никак в голове сибирского травматолога, человека до крайности реального, давно и прочно приземлённого работой, не укладывалась фантастическая, невозможная, невероятная версия: он попал в иной мир.
Врач Безруков, как все хирурги, в работе зачерствел до циника, какой в чудеса не верит даже в подпитии. Да и не напивался он после института до "отъезда крыши". Тем более и галлюциногены, которые могли породить в обдолбленных мозгах такой глюк, не принимал из принципа.
Поверить, что в его реальность, в трезвую, привычную - вторглись небывалые люди? В кирасах и в разнообразных несовременных одеяниях. Вооруженные настоящими, острыми копьями, мечами и саблями. Люди, которые кололи, рубили и протыкали враг врага не понарошку, а взаправду, с криками, стонами, с брызгами и потоками крови из ран.
Ага, щаз!
В мире, где жил доктор Безруков, водились гопники, бандиты и грабители, да те же террористы. Он знал, что да, могут такие выродки, маргиналы, моральные уроды напасть на мирного обывателя, могли угрожать его жизни. Если тот, как последний балбес, случайно очутится в месте, где «братки» устроят кровавую разборку. С автоматами и пистолетами, с гранатомётами. Даже с пулемётом. И начнут крошить друг друга, то есть враг врага. Расстреливать.
Но не шинковать в капусту.
Но не с копиями и саблями же!
И не в средневековых доспехах!
Воспоминания ещё раз окатили Мишку волнами дурноты. Его, давно привыкшего к виду крови, замутило, едва перед глазами ожила картина - как выражался знакомый судебно-медицинский эксперт – «причинения смерти». Ладно бы, если такое причинение совершили те странные люди. Но ведь он, Михаил Андреевич Безруков, тоже поучаствовал.
Да. Заколол копьём человека.
И не в том дело, что проткнул шею живому человеку. В горячке драки у многих планка падает. Или алкоголь горячит. Или в состоянии аффекта, когда рассудок напрочь отключается. Другое пугало Мишку. Слишком хорошо он знал неправедность правоохранителей и судей. В институте ещё, на четвёртом курсе он выступал свидетелем по делу, где влёгкую засудили сокурсника.
Тот не убил, всего лишь проломил голову одному из напавших азербайджанцев. Отмахнулся удачно подвернувшимся кирпичом и убежал. Мишка подходил к остановке и видел, как трое этих козлов с ножами не успели заскочить в двери и долго потом кричали вослед автобусу. И что толку от рассказа о ножах? Ноль. Разве что азеры его сильно напугали, когда рыкнули, что отомстят, а вот судья про ножи и слушать не захотел:
- Вы на каком расстоянии от них были? Ах, метров за двадцать! Описать лезвия, ручки ножей можете? Длину, вид, особые приметы? Нет? Просто уверены, что это были ножи? Блестящие? Ну-ну...
Адвокат сокурсника жалобно блеял, дескать, «подзащитный не владел приемами самозащиты, не умел обезоруживать, да и, вообще, если бы он не успел ударить первым, то его травмировали бы этим самым кирпичом», но четыре года в колонии поселений оспорить не смог. Судья на пару с прокурором, то ли купленные, то ли по приказу начальства – да и важна ли разница, почему? - в унисон твердили: