- Прави што треба, - разрешил «принц» и окликнул офицера. – Данила, обезбеди.
- Тогда так. Мне нужны все иголки, какие есть, любого вида и размера. И нитки, хорошо бы шёлковые. Да, и кипятка побольше! А нож где, который я просил?
Начальник стражников, в отличие от старухи, понимал Безруков почти безошибочно. Нож, с лезвием длиной в ладонь оказался острым и подвергся мытью с мылом, а потом и ошпариванию. Непонятку с нитками удалось объяснить быстро, и минут через десять на столе лежали четыре разнокалиберных иглы и два мотка тонких и явно шёлковых ниток, правда, теряясь среди шерстяных и ещё более грубых клубков дратвы. Сокрушённо покачав головой, Мишка вдруг сообразил, чем можно заменить кетгут: «Конь!»
Спустя ещё пять минут злая старуха уже мылила солидную прядку волос, срезанных с гнедого, судя по цвету. Отказать травматологу в этой услуге она не рискнула, потому что на её попытку зашипеть - раненый негромко рыкнул:
- Морена, не се откажувай!
Проверив волос на чистоту, Безруков обдал прядку кипятком, уложил на стол. Две иглы, условно пригодные для ушивания раны, он уже согнул дугой, тщательно обмыл и теперь соображал, как работать в таких неподходящих условиях. Свет из оконцев, недавно казавшийся ослепительным – после полумрака, конечно! – почти не попадал в рану. Приняв решение, Мишка попросил офицера:
- Надо подвинуть кровать к этому окну.
Четыре стражника исполнили указание. Стол подвинул сам Данила.
- Отлично, теперь водку бы, руки ополоснуть и рану обтереть.
С водкой вышла задержка. Такого термина в этой стране не знали. Лишь после долгих объяснений в комнату доставили «силно вино» и «арак», по запаху оказавшиеся вульгарным самогоном. Пришлось использовать их. Принц выпил граммов триста, если не больше. Остальное пошло на руки, иглы, волос, шёлк, нож и обтирку краёв раны. А затем началось мучение. Хорошо, что Мишка разделся до пояса, прежде чем принялся за иссечение сомнительных тканей в ране. Хорошо, что срезать пришлось совсем немного, только кожные лохмотья, где застряли обрывки одежды и разрубленное металлическое кольцо, от кольчуги, наверное. Мышцы и жировую клетчатку меч рассёк чисто.
Скверно, что старуха Морена неохотно и редко промокала кровь, да ещё и заслоняла свет, так что первые швы травматолог Безруков накладывал, согнувшись в три погибели, почти погружаясь в рану лицом. Да ещё эти ни на что не годные иглы! Толстые, грубо откованные и плохо отполированные, с широким ушком, они совсем не походили на современные хирургические. А уж необходимость пользоваться длинным волосом, который приходилось обрезать ножом! Это, вообще, кошмар! Не будь у травматолога Безрукова жёсткой практики в госпитале, хрен бы ему удалось ушить рану!
Больше часа, с двумя перерывами, но Мишка всё-таки справился. Рану он шил не полностью, а тремя частями, оставив места для выхода непременного гноя. Фактически, свёл вместе только фасцию и мышцы, оставив жировую клетчатку зиять страшной раной. Ну, немного собрал по краям кожу, на два узла.
Когда Безруков распрямился окончательно, Морена скептически усмехнулась:
- Дали мислите дека го спаси?
Ответить не дал тревожный вопрос Данилы Крута:
- Зошто да не до края?
И опять Мишке пришлось объяснять, что да почему. Он прервал это совершенно бессмысленное «объяснялово», кинув взгляд на раненого. Тот лежал с закрытыми глазами.
- Эй, а ну, быстро воды мне! Теплой и холодной!
Мишка схватил широченное запястье, нащупал пульс. Сердце билось слишком часто и наполнение пульса Безрукову не понравилось. Похоже, князь исчерпал жизненные силы, потратил их на терпёж боли, ведь что за анестезия – стакан самогона! Современный человек сто раз бы потерял сознание, режь его кто на живую, а потом коли иголкой в открытую рану. Да и кровопотерю со счетов тоже списывать нельзя, судя по полотенцам, грудой сваленным возле кровати, князь потерял не меньше литра. Поэтому травматолог немедленно превратился в реаниматолога. Две девицы в длинных цветастых платьях носились, как стрижи, выполняя Мишкины приказы. Тот орал, пытаясь добиться крепкого и сладкого чая, чего-то резко вонючего, вроде нашатыря, грелок, куриного бульона, и всего этого быстро, срочно, немедленно.
А потом князь застонал, раскрыл глаза, задумался и просипел совсем тихим голосом:
- Значи, дали ке живеам?
- Надеюсь, - ответил Безруков, показывая девицам с бульоном и крепким чаем на раненого, - только вам придётся выполнять все мои распоряжения. И если все будет хорошо, через неделю я вас зашью полностью. Встать на ноги сможете через пару месяцев.