- Да нормально всё, не волнуйтесь. Проверка документов, я понимаю. Надеюсь, формальности улажены? Мне в гостиницу надо бы, вещи там, дела. И люди, опять же, с которыми я прибыл. Так что я пошёл.
Дед поклонился «графу Безрукову» не глубже, но расплылся в улыбке, показав четыре верхних зуба и два с половиной нижних. Тёмно-жёлтых, кариозных. Мишка понял, откуда шёл неприятный запах при встрече с боярином. Видать, о чистке зубов пастой перстне- и цепе-носец даже не слыхал никогда, а парадонтоз имел с детства. Но элементарная вежливость не позволила сибирскому травматологу гаркнуть на зловонного старика: «Закрой пасть!». Задержать дыхание – да. И с вежливой улыбкой повернуться к деду задом, к двери передом.
Офицер Данила исполнил обязанности вратаря. Или лакея – кто знает, как величаются слуги, распахивающие ворота и двери перед благородным господами? Свет ворвался в темноту прихожей, как взрыв, аж глаза резануло. Безруков зажмурился, пережидая спазм аккомодации – так называлось судорожное сокращение радужки при яркой засветке. Он вспомнил этот, давно, казалось бы, забытый термин внезапно - словно свежий ветерок в голове пронёсся и сдул, изгнал недавнюю хмарь. Глаза успокоились, привыкли к яркости, которая даже через веки давала о себе знать. Мишка осторожно, узкой щелочкой приоткрыл их. Нормально. И широко шагнул, выходя наружу.
День давно вступил в свои права и буйствовал, не щадя ни зелени, которая от зноя скукожилась и местами обвисла; ни кур, чьи раскрытые ключвы, на собачий манер, только языки на сторону не свешивались, кричали о жажде; ни людей, которые прикрывали свои головы колпаками, шляпами и намотанными тряпками. Непокрытая башка «графа Безрукова» тотчас получила солнечный удар. Не в смысле выбивания в обморок от перегрева, а именно что жар полуденного светила ощутимо рухнул на макушку. И нагрел её.
- Лето, - философски оценил Мишка горячий нежданчик, соображая, не будет ли ущерба для графской чести, если он рванёт в гостиницу бегом.
Оглянувшись, он заметил, что Данила Крут поспешает вслед, держа дистанцию шага в три. Не бежит. Ещё бы! Утром, заявившись в гостиницу, офицер был при полном параде и сейчас красовался в той же широкополой шляпе. Тень её закрывала не только лицо, а и плечи, лишь спереди сужалась, где пряжка сводила поля этаким форштевнем.
- Что же ты меня утром погнал, не дал шляпу захватить? – укорил его Безруков. – А у меня мозги сейчас закипят!
Данила Крут неожиданно смутился, сбился с печатного шага. Мгновение, не больше, он раздумывал, потом сорвал головной убор и протянул Мишке со словами:
- Те молам простете за глупост, драги грофот. Стави за моята капа за сега.
- Да ладно тебе, тут идти-то!
И «граф Безруков» отклонил предложение вежливого офицера. Слишком вежливого. Что заставляло подумать - с чего бы? В прихожей Данила вёл себя иначе. Довольно грубо вывел, вытолкал Мишку из светлицы, где остался ушитый князь-принц. Приставучий дедок спросил - Данила перевёл... И всё ещё крепко держал Мишку... А потом резко отпустил и даже отодвинулся, дистанцию набрал... Вот! Паспорт поверг офицера в шок, точно!
Тогда, рассуждая логично, можно сделать вывод – аристократов здесь не просто уважают, а даже побаиваются. Если старик-боярин с Мишкой раскланялся, как ровня, то... Они равны по престижности? Нет, не то. Не престижностью такие люди меряются. Иным чем-то.
И Михаил Андреевич Безруков напряг извилины, вспоминая историю. Всю, наскоро прочтённую в школе, от первобытного строя до современного капитализма. Со скрипом, но вспомнилось многое: эллины, римляне, фараоны, феодалы, Карамзин с великими князьями и Дюма с его наглыми мушкетёрами.
Старик с кариозными зубами вёл себя важно. Офицер Данила Крут - просто. Понятно, солдат не может быть придворным человеком, чиновником при Царском Дворе. Княжеском, в дедовом случае. Но граф Сибирский не с этого двора, хотя признан равным. Конечно! Он - дворянин из другой царской или княжеской тусовки! Дворянин. Наследственный! Из древнего рода. О! Благо - роден!
Итак, "граф Безруков Сибирский" - представитель знатного рода. Вот и засепетил офицерик, засуетился. И гадать не надо, почему. В памяти свежо утреннее хамство, когда Данила простородный наехал на графа Сибирского, на благородного Михаила свет Андреевича Безрукова, как на фофана бацильного, и бегом погнал! Пусть лечить князя, но хамил-то зачем?