- Освою, без переводчиков обойдёмся, товарищ князь, - пробормотал себе Мишка, трёхногим кузнечиком одолевая порог, выходя на солнечную, уже прокалённую солнцем улицу.
В спину ему прилетел оклик Данилы Крута:
- Э, граф, сколько человек тебе в лекари надо? И каких?
- Молодых парней, человек двадцать для начала, - обернувшись, крикнул Безруков и захлопнул дверь.
Любамир и Виктор сидели в тени под деревом. Лавками и скамейками город и присутственные места никто не додумался оборудовать. Брички во дворе не было. Десятника Фрумы – тоже. Скакать на костыле до корчмы? Далековато.
Мишка приуныл. Решение проблемы не приходило в голову. Кареты у него не было. Таксистов или извозчиков вчера он тоже не видел. Послать Виктора или Любамира за лошадью? Это туда четверть часа, там четверть часа на седлание, десять минут назад… Нет, не годится.
- Господин граф разрешит ему помочь?
Мишка вздрогнул. Оказывается, коренастый Любамир неслышно подкрался сбоку и, горбясь, обращался к нему.
- Ваша милость не знает, как добраться к гостинице?
- Да, - признался Мишка. – Сюда-то меня довезли, а как назад? Замаюсь я прыгать на костыле.
- Пообещайте убить меня легко, я подскажу как, - глубоко посаженные глаза Любамира блеснули слезой, - а я вас на руках донесу.
- Я не собираюсь тебя убивать! – вырвался у оскорблённого Безрукова крик. – Что за дурацкая идея? Одна – я оболгал, другой – я хочу его убить! Стадо дебилов!
- Тогда обещайте забрать себе Милицу, - не отставал настырный дед.
- Без сопливых скользко! – разозлился на него Мишка, ведь выкуп девчонки и воссоединение семьи были его собственной задумкой. - Так мне её и отдадут,
- Молоденькая слабая баба мало стоит, - дожал его Любамир.
- Ладно, попытаюсь, - кивнул ему Мишка. – Дай, обопрусь на тебя.
И взлетел, подхваченный могучими ручищами старого воина. Тот рявкнул Виктору следовать за ним, и плавно, гораздо плавнее тряской брички понёс графа Сибирского. Безруков растерялся. Он ожидал более традиционного способа переноски, на сцепленных руках Виктора и Любамира, но чтобы так, перед собой, как в кинофильмах носят женщин? Попытки остановить переносчика оказались тщетны. Пришлось смириться.
Владан приветственно кивнул, спросил, не нужно ли чего. И быстро заполнил стол едой. Виктор и Любамир сели напротив друг друга, держа максимальную дистанцию от Мишки. После еды настроение графа Сибирского улучшилось, стыд от позорной переноски на руках немного угас.
- Значит, так, дорогие мои. По местным законам вы оба обречены, если от меня сбежите или если я вас отпущу. Мне вы на хрен не нужны, но смерти вам я не желаю. Так что, давайте определяться, как дальше жить-быть. Любамир?
- Ваша милость, мне жить негде, а без сына – и незачем. Дом забрал князь, невестку – тоже. Так что я ваш полностью. Навсегда. Вот если найду убийц сына – уйду, чтобы их кончить. Останусь жив – вернусь к вам. Вы обещали Милицу…
- Попытаюсь, если денег хватит. А ты, Виктор? Не думай, я не дурак и тебе не верю. Зарежешь ты меня ночью, вот в это – верю.
Разноцветное лицо майора Яковенко вернуло как былые пропорции, так и прежнюю мимику. Брезгливо оттопырив нижнюю губу, Виктор сказал:
- Унижаться не буду. Сбегу, как только смогу.
- Поймают и повесят, - предостерег его Мишка.
- Значит, тебя убью и убегу. Не так обидно будет, - стукнул кулаком по столу Яковенко.
Любамир поймал его кулак, прижал к столешнице и поводил перед носом майора толстым пальцем второй руки, дескать, не обольщайся, не позволю. Мишке стало стыдно – такого человека он подставил под действие несправедливого закона, и сделал рабом, своим рабом! Засопев, граф Сибирский опустил голову, переждал волну негодования, направленную на самого себя. Помолчал. Держать Яковенко возле себя он не собирался сразу, но и отпускать на верную смерть - тоже не стоило.
- Что я такого сделал, что вы меня кончить хотите?
Этот вопрос, действительно, интересовал Безрукова. В плане общего развития, чтобы понять движущие мотивы даже такого злобного современника. Ну вот не встречались раньше Мишке такие типы, с первого взгляда ненавидящие. Был, правда, в институте некий Женька, но там всё решилось проще. Обменяв свой «фонарь» на его разбитый нос, удалось выяснить – не любил Женька рыжих и улыбчивых.
Яковенко порадовал откровенностью. Михаил Андреевич Безруков, оказывается, воплотил в себе самые омерзительные качества русского человека. Слишком общительный, беспардонно пренебрегающий дельными советами, слишком удачливый в убивании людей, нагло и ультимативно навязывающий свои решения, лгущий направо и налево, лижущий жопу начальству и…