- Довольно, - прервал перечень своих грехов граф Сибирский, - я выслушал и понял. Точно по басне. Ягнёнок и волк… Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать… Не нравлюсь. Давайте так, чтобы Мальвина меня в вашей смерти не обвиняла, я вас отпущу как бы на задание. И валите отсюда с миром! Подальше!
- Куда? – ошалел от предложения Виктор.
- На юг. Возьмёте коня, оружие, немного денег. Когда разбогатеете, вернёте. Или оплатите по рыночной цене. Для всех – вы ведёте поиск замечательных растений. Кока, знаете? Куст похож на терновник, ягоды круглые.
- Как я его найду?
- Элементарно, Ватсон, - хохотнул Мишка, глядя на удивлённое лицо майора Яковенко. - Мы, если правильно понимаю, в Америке. Где-то в районе Анд индейцы давно жуют листья коки. А мне они нужны для местной анестезии. Если пришлёте мешок сухих листьев, люди будут вам благодарны. Может, бизнес на этом сделаете.
- Местная анестезия? Вы что, открываете больницу?
Удивление сменилось на изумление. Видимо, в тюрьме Виктору было не до местных новостей. Или он понимал язык намного хуже Мишки. Во всяком случае, известие, что травматолог Безруков почти вылечил местного князя и за этот получил предложение открыть лекарскую школу – сразило Яковенко, как удар оглоблей. Он взвыл, подняв сине-жёлтое лицо к потолку:
- Господи, да что творится! Почему, почему этот мудак так удачлив? Как ему всё удаётся? А у меня всё через жопу…
Владан и его повар выглянули на вопль майора. Любамир привстал, наверное, чтобы перехватить, пресечь нападение. Мишка замолчал, понимая, что ранил недоброжелателя в самое сердце. Если честно, это было приятно. Компенсация за оскорбления. За все полученные от хохла оскорбления. С другой стороны, в чём он виноват, писатель этот? Был бы врачом, позвали бы его ушивать рану князя. И на месте Мишки оказался бы врач Яковенко.
- Я не виноват в удаче. Так сложилось, - неуклюже попытался он утешить Виктора.
- Витя, он, действительно, не виноват. Это мы с тобой эти... как ты сказал... мудаки. Миша просто живет, с первого дня живет в этом мире. Подстраивается под его требования, отвечает на его выпады. Вот и оказался удачливее нас.
Голос Мальвины подействовал на Яковенко, словно вода на пламя – погасил внешние эмоции. Виктор обернулся к ней, незаметно сошедшей по лестнице:
- У тебя всё в порядке? Не обидели?
- Нормально. Жива, здорова, чего ещё желать? Как ты? Тебя отпустили?
- Под его поручительство, как слугу, - ехидно ухмыльнулся Виктор. – Мишка у нас графом признан, ему доверяют. Иначе, депортация в три дня. И повесят, если не уберусь.
Граф Сибирский внутренне сжался, готовясь к очередной порции обвинений, упрёков и прочей хулы, которая выливалась на него, подобно ведру помоев при каждой встрече с этой невысокой женщиной. Но сегодня Мальвина отринула обычный репертуар:
- Михаил, извините меня. Я была неправа. Вы не оболгали Виктора, он сам себя неправильно повёл…
- Я не… - хотел было пояснить Мишка, но москвичка продолжила, обращаясь к Яковенко:
- Витя, нам надо принять этот мир, как реальный. Мы никогда не вернёмся домой. Надо, как Михаил, просто жить сегодняшним днём, здесь и сейчас.
Голосом Мальвины можно было вбить в депрессию половину города, и Виктор не удержал героический настрой, утратил пафос:
- Ладно, Михаил. Я согласен на ваши условия. Поищу кокаин.
- Листья коки, - на всякий случай повторил Мишка. – Идите, собирайте вещи, а я пока формальностями займусь.
Мальвина с Виктором ушли наверх, Любамир отпросился, чтобы заскочить домой, взять одежду, инструменты и оружие, пока княжеские чиновники не наложили на них лапу. Владан Матица, зарекомендовавший себя не просто грамотным человеком в кириллице, а знающим и латиницу, принялся за составление договора найма и письменного поручения для Яковенко.
Спустя полчаса или больше, когда, переодетый в рубаху из Мишкиных, точнее, капитанских запасов, в зал спустился Виктор, бумаги были готовы в двух экземплярах. Подписав договор, Яковенко спрятал его в карман.
- Найду коку, куда присылать листья?
- К Владану. На моё имя. Вот вам суточные и подъёмные, - отсыпал пригоршню меди, пару серебрушек и один золотой Мишка. – Успехов. Если что, ссылайся на князя Джурана Воиславича, я его личный хирург.
Провожать Виктора он не стал. Много чести. Потягивая прохладное пиво, Безруков смотрел, как Мальвина, в образе то ли Ярославны, то ли Крапивной Эльзы махала рукой вслед уезжающему Яковенке. Кобыла ступала медленно, копыта тупо стучали по пыльной дороге. Романтикой или разлукой с любовью картина ничуть не отдавала. Бытописанием, да, пожалуй. Буднями