Особняк, полутораэтажный, на десять комнат, выглядел прилично. Однако Любамир нашёл кучу дефектов и здорово расстроил хозяина, зажиточного купца Ноту Косича. Тот разбогател и перебрался в Главгород, надеясь преуспеть и в столице. Особняк, опрометчиво выстроенный в провинциальной Литице, никто покупать не спешил. Состоятельные люди имели свои дома, а беднота и зажиточные средней руки – не могли или не желали вкладывать деньги в неликвидную недвижимость.
Эти термины Мишка понимал и умел ими оперировать. Была у него подруга, студентка экономического факультета и успешная риэлтерка по совместительству. За полгода совместной жизни он так телефонных переговоров наслушался, что и сам мог бы торговать квартирами и коттеджами.
Опираясь на моральную поддержку Любамира, граф Сибирский победил иудея Косича. Двадцать золотых вместо тридцати – и сделка состоялась. Договор в двух экземплярах уместился бы на одном листе, но для солидности пришлось сделать широкий жест – расщедриться на отдельные.
Мальвина не удивилась переезду и сразу предложила себя в экономки:
- Мне проще, чем вам. Я, всё-таки, математик. Обсчитаю, что к чему и почему, - тут она сообразила, что слово звучит двусмысленно, и уточнила, - рассчитаю. Мне вас обсчитывать и воровать резона нет. Тут, оказывается, женщина лишена прав полностью. Хуже рабыни, - и со слезами в голове закончила. – Или вы мне не доверяете?
- Доверяю, - Мишка поспешил утешить её, не доводя до истерики. – Завтра подумайте, посчитайте, прикиньте по ценам, что покупать, что заказывать, у кого. Любамира расспросите. И насчет сейфа подумайте. Тут такие деньги, что и дома хранить и с собой носить страшновато. И тяжело.
Он тряхнул мешком с золотыми, весомо подтверждая слова. Мальвина кивнула:
- Поняла. Вы разрешите завтра взять с собой Любамира на рынок? Потом я найду, кому заказать сейф.
Безруков снова ощутил неловкость - женщина, старше его по возрасту и общественному положению в том, былом мире, упорно применяет "Вы", вынуждая отвечать тем же. Но здесь он граф, аристократ, она же - наёмная работница. Прислуга, которой принято "тыкать". Не скажется ли такой явный диссонанс на репутации графа Сибирского?
Задумавшись, он пошкандыбал к себе, с трудом одолел лестницу. Уже на последних ступенях его догнал Любамир, мощной рукой поддержал, помог войти и сесть в глубокое кресло:
- Зачем же вы сами, господин граф?
- Спасибо, - на автомате поблагодарил его Мишка, протягивая руку к пуфу, обитому тканью с набивкой.
Коренастый раб опередил его и здесь, подвинул, помог взгромоздить ногу на пуфик, разбинтовал затёкшую ступню. Покачал головой, цокнул языком, попросил погодить, вышел и спустя пару минут вернулся с деревянным ведром. Намочил тряпку, вынутую из необъятного кармана, аккуратно омыл отёк. Прохладная вода принесла облегчение. Откинувшись, врач Безруков наслаждался покоем.
- Любамир, ты, действительно, воин?
- Да.
- Тебя и Данила и князь хорошо знают. Наверное, хорошо бился?
- Сначала дружинником, потом прямо под Крутом довелось служить. А после ранения, как бегать не смог, отпустили на волю, - нехотя ответил раб.
- Кем тебе приходится Милица? - не унимался Мишка.
- Жена сына. Едва свадьбу отгуляли, как Стефан с дружиной ушёл индианцев отбивать.
Голос Любамира стал сухим, напряжённым, как у пациента, который терпит боль. Врач Безруков понял, прекратил расспросы, поблагодарил и отпустил раба. Подтерев той же тряпкой воду, накапавшую с больной ноги графа, тот забрал ведро и ушёл, без стука притворив дверь.
Вздохнув и пожалев о своей бестактности, Мишка перебрался на широкую кровать, со стоном пристроил ногу на толстую подушку, чтобы дать отток крови и лимфе. Тусклый огонёк масляной лампы, висящей посреди спальни, напомнил ему издыхающий батарейный ночник в туристической палатке.
Давно, полтора десятка лет назад это было. Он, ещё совсем юный, безусый и безбородый, начинающий студентик по фамилии Безруков, откликнулся на объявление туристического клуба. И назавтра ушёл с группой в поход выходного дня. На берег Обского водохранилища. На полпути от Бердска до Новосиба.
Ах, как замечательно смотрелось то место! Вода, бескрайняя, оттого что противоположный берег терялся в мареве сентябрьского дня, теплого, характерного для бабьего лета. Редкие высоченные прямоствольные сосны. Подлесок, где малина светилась новыми и бурела старыми, засохшими ягодами. Длинная ласковая трава на прогалах. Крутой, подмытый волнами берег. Спуск, оформленный в виде пологой лесенки, явно руками завсегдатаев-рыбаков. Две доски - эдакий миниатюрный причал и мостки для зачерпывания воды, запятнанные крупными и мелкими чешуйками тут же потрошёной рыбы...