Сейчас ему предстояла врачебная каторга - амбулаторный приём.
Поток пациентов в усадьбу не убывал. Литице город невеликий, и почти всех раненых в последней битве с индейцами хирург Безруков уже обиходил. Так ведь из других городов, даже из столицы народ приезжал. Удачное излечение воеводы Джурана Воиславича сделало Мишке рекламу на всю страну. Как же, знаменитый лекарь, самого воеводу излечил от страшной раны!
Живот князя, действительно, зарос. Рубец остался, грубый, потому что середина срослась ровно. Края пришлось сводить и ушивать помалу. Мишка, обнадёженный грануляциями, рискнул было свести края, да поторопился. Пришлось несколько раз вскрывать гнойный карман.
Короче, намаялся Безруков с князем под злобное шептание кормилицы, ведьмы Мораны. Но кому это интересно? Зато всем известно, что Джуран Воиславич уже вовсю ходил, и ездил в карете. Считанные единицы знали, как это удавалось князю. Морана и две девицы-прислужницы ведали устройство бандажа-набрюшника, спроектированного графом Сибирским. Они и шнуровали его на князе, упираясь коленом, "засупонивая" изо всех дамских сил.
- Да уж, ваше превосходительство, - вспомнил Мишка эпопею лечения, - попортили вы мне нервы, попили кровушки капризами...
Грех сетовать - генерал труды Мишкины по спасению оценил высоко. Особенно поразило князя, что и других воинов, дружинников, врач Безруков обихаживал на совесть. Не так же просто назначил чужого графа главным медиком славянского войска и поручил готовить полевых лекарей.
Вот только разрекламировал он Мишку напрасно. Создал проблему, по сути. Ведь пациенты, как сказано выше, в школьные особняк не только валом валили, но и в очередь записывались. И добро бы только по хириргическому профилю. Хрен там! Пришлось травматологу Безрукову вспомнить и терапию, и стоматологию и акушерство.
На радость Мальвине. Ух, казначей из москвички получился крутой донельзя! Лихо она деньги с пациентов драла. И немало. Квартальный отчет, который Мишка отказался было слушать, показал, что на лечении он заработал почти семьдесят золотых.
Две аппендэктомии, десяток вскрытых нагноений, удаление жировика, дюжина гнилых зубов, ампутация, вправление вывыхов, репозиция переломов с гипсованием и кесарево сечение. Всё прошло успешно, подняв репутацию «Мишана Безрука» до уровня волшебника.
А ведь, положа руку на сердце, благодарить следовало бы и Любамира. Его золотые руки, растущие откуда надо, а не под хрен заточенные, как у современных Безрукову слесарей - именно они изготовили прекрасные бронзовые инструменты. Хирургические инструменты, которые не каждый завод двадцать первого века умел производить. А тут - народный умелец. Левша, натуральный Левша.
Мишке пришлось попотеть, рисуя их в натуральную величину и объясняя нюансы предназначения и пользования. Без понимания коренастый раб отказывался что-либо изготавливать. Порой не один день уходил на растолмачивание очевидного для врача Безрукова и тёмного для слесаря-рукодельника. Зато уяснив и успокаивающе покивав хозяину - усвоил, дескать - Любамир удалялся в свою комнату-мастерскую.
Там священнодействовал день, два, три. Что-то сколачивал, строгал, пилил. Затем разжигал горн, брал в помощники школяра посильнее, бодяжил сплав, разливал по изложницам или в формы. Вынимал, чистил, отбивал, ковал, сверлил, чеканил. И выносил на суд хозяина законченное произведение. Как правило – безукоризненное.
Единственное, чего не сумел сотворить коренастый помощник – стерилизатор. Помудрив, Мишка нашёл промежуточное решение. В большой кухонный котёл с крышкой вставили решётку на опорах, где долго лежали и пропаривались плотные матерчатые мешки с перевязочными материалами. Вместо ваты использовался мох, увёрнутый в редкую тканину. А инструмент кипятился в соседней, меньшей кастрюлей.
Понятие о стерильности Мишка первым делом вбил в головы учащихся. Насколько те согласились с идеей о невидимых микробах и прониклись асептикой, он не знал, но азы военно-полевой медицины и хирургиии заставил выучить наизусть. Как стихотворение. Или псалом.
Вот кого пришлось убеждать долго, так именно княза Джурана Воиславича. Упёртый тип оказался. Точно по присказке, что есть два мнения - мое и неправильное. Плевать князь привык на санитарию, на правильное питание дружины и ополченцев, на оказание первой помощи раненым.
Так графу Сибирскому и сказал, когда тот разлетелся убеждать. Видимо, угас первый порыв, возникший на фоне удачного ушивания Мишкой его гигантской раны. Или Тверин Сараич деньги пожалел, вот и нашептал боссу что-то против медицинских расходов.