Мёртвая тишина пала на зал. Принцесса Людмила сверлила графа Сибирского ненавидящим взглядом. Боярышни держали гневные мины на мордашках. А пять парней петушиного вида синхронно положили руки на рукояти своих сабель. Даже вышибала привстал, сжимая дубину.
- Вы пьяны. И недостойны даже насмешки. Подите вон!
Наследница прошипела это, как змея. Полоснула Мишку взглядом, словно перечеркнула. Вся компания как-то разом потянулась к выходу, который услужливо распахнул сам хозяин. Безруков тупо смотрел им в спины, не понимая, как поступить дальше. Останавливать, извиняться? Так не за что. Обругать их? Опять же, не за что. Он сам согласился на роль игрушки, сам спустился в зал, сам согласился пить вино.
Трудно думалось графу Сибирскому. Хмель мешал. Последний принцесскин слуга, который собирал посуду – серебряную, привезённую Людмилой с собой – осторожно вынул из Мишкиных рук бокал, допил вино. Видимо, оно того стоило.
Корчмарь осторожно подошёл сбоку, задал вопрос:
- Граф, вы, действительно, из свиты воеводы?
- Да. Это что-то меняет?
- Нет. Просто я бы на вашем месте покинул столицу. Милош у нас человек суровый. Ему может не понравиться, как вы говорили с дочерью.
- А, семь бед, один ответ, - пробило Мишку на поговорку.
Он махнул рукой и отправился спать.
**
Вчерашние спутники Безрукова ни будить, ни дожидаться его не стали. Проснулся Мишка в пустой комнате. Радуясь, что ни головной боли, ни прочих признаков похмелья вчерашнее приключение ему не оставило, граф Сибирский принял водные процедуры, плотно позавтракал, забрал вещи и направился во дворец.
Главгород сегодня выглядел очень прилично. Чистенький, местами даже мощёный камнем, он производил впечатление кукольного домика. Весь такой белёный, умытый, с зелёными деревцами во дворах, с палисадниками, ровными заборчиками. Особенно, главная улица. С двух сторон обсаженная деревьями, с дощатыми тротуарами, с подсыпанной песком улицей. И добили Мишку бордюры. Проезжая часть, довольно ровная, это, конечно, показатель культуры. Но кирпичный бордюр с двух сторон – полный финиш!
Граф Сибирский не поленился подойти и пощупать. Кирпич. Тонкий, не как стандартный красный в России, но натуральный, обожжённый, прочный. До половины, надо полагать, вкопанный, он ровно, словно по ниточке, обозначал проезжую часть. Только никто по дороге не ездил. И Мишке не разрешили. Оказывается, главная дорога – чисто пешеходная, и ездить по ней разрешено великокняжеской семье.
Пришлось графу Сибирскому перемещаться к дворцу по параллельной улочке, не такой чистой и ухоженной. Дворец, солидный такой комплекс на гектар или два, с регулярным парком и – мама дорогая, чем не Сан-Суси? – с прудом посреди газона, выглядел игрушечным. Два этажа. Розовые стены, красные дорожки, ведущие к немногочисленным входам. Красные крыши, черепичные. Не так Средневековьем, сколько Возрождением разило от дворца. И не захудалой Рашкой, а вполне сытой Европой, Францией там, Англией, Саксонией. Из Мишкиного мира, естественно, не из местного.
Стоянка для конного транспорта немного успокоила смятенный дух попаданца Безрукова. Обычный грунт, утоптанный до каменной прочности, был так густо усыпан навозом, что неистребимый его запах пропитал не только воздух, но и воду в колоде рядом с коновязью. Радуясь, что нашелся-таки дефект в упорядоченном мире Рашки, Мишка привязал мерина, велел одному из слуг приглядывать за вьюком.
И пошёл в то крыло, где Джуран Воиславич готовил свою свиту для визита к великому князю Милошу. Народ уже разбился на группировки и живо болтал о чем-то жизненно важном. Одному графу Сибирскому некуда было присоединяться. Что значит, на тусовки не ходишь – никого не знаешь, ни с кем не знаком. Сделав пометку в памяти, что надо заводить знакомства, надо, Мишка выбрал уголок потише, прислонился к стене и стал рассматривать толпу.
Наиболее громкая и крупная группировка окружала Тверина Сараича. Там звучали слова про деньги, воинскую славу, изощрённость побитых кечелов и непобитых пока астеков. Мишка ещё не вполне отчётливо понимал некоторые слова, поэтому невольно прислушивался. Астеки показались ему вариантом «ацтеков», но уточнить-то не у кого. Пришлось опять сделать заметку для выяснения, уже в Литице.
И вдруг шум затих. Сразу. Главная группировка двинулась к дверям, увлекая за собой остальных. Голос воеводы Джурана Воиславича объявил:
- Идем в зал приёмов. Великий князь скоро будет. Живо!