- Вопросы есть? Вопросов нет. Все свободны!
Обычно разговор вели Мальвина и Мишка. Любамир слушал и не вмешивался без просьбы хозяина. Сегодня экономка выступила в ипостаси казначея, завела нытьё, что скоро казённые деньги кончатся.
- Нам придётся платить за продукты вашими деньгами, граф, - ехидно подколола она Безрукова.
- Мальвина Александровна, - вернул ехидство Мишка, - а почему вы раньше этот вопрос не подняли?
- Раньше деньги были, Михаил, - уже серьёзно ответила Мальвина. - Ты забыл, что Тверин Сараич задолженность по материальному обеспечению лекарей не выплатил. Целевые деньги зажал. Полста золотых. А нам надо каждому лекарю медицинскую укладку пошить, укомплектовать. Сходили бы вы, посовестили его, а?
Безруков насупился. Не любил он финансовые вопросы. Его и в России угнетала обязанность ходить, выпрашивать бюджетные деньги, когда приходилось замещать заведующего. Ну, не понимал он, почему идиоты-руководители считают нормальным зажимать финансирование? Не себе же он в карман деньги тратит! Они запланированы на здоровье людей, так отдайте их, не жмитесь!
- Возьмите из основного бюджета. Будет случай, спрошу у казначея. Что у нас дальше?
- Оплата инструментария. Любамир сделал двенадцать комплектов, на остальные нужен ещё металл и уголь. Шесть золотых. И вы обещали ему двадцать на выкуп Милицы.
Раб скрипнул табуретом. Мишка вздохнул. Ему не хватало мужества обратиться к Джурану напрямую с просьбой подарить девушку для сексуальных утех, якобы. Любамир несколько раз подсказывал, что это самый простой путь освободить невестку, а урона её чести в таком спросе не будет. Она – рабыня, кого волнует репутация подневольной девки?
Но что-то мешало Безрукову, стояло поперёк совести. Возможно, потому что нравилась ему девушка слишком сильно? Ведь вот уже сколько времени лишь она одна являлась в эротических мечтах. И боялся граф Сибирский, что не справится с вожделением, соблазнит Милицу.
А это станет известно Любамиру. Чёрт знает, как очень нужный школе и лично врачу Безрукову раб себя поведёт тогда? Налаженные, сложившиеся в систему отношения рухнут. Начнётся бунт, бессмысленный и беспощадный. Придётся его подавлять, не исключено, до крови.
Очень может быть, именно это Мишку тормозило. Выкупить бы девушку, как обычную рабыню. Но не за такие же бешеные деньги! Ведь официальную цену выкупа ушлый князев управляющий назначил в пять кун. Так граф Сибирский и сказал, обращаясь к Мальвине, но для Любамира. и закончил оправдание эмоционально, вымещая злость на продавца и на себя тоже:
- Сволочь он, жирная сволочь! Не могу я такую цену платить, невместно мне!
Раб выслушал. Промолчал. Мальвина пожала плечами. На том обед и закончился. Внизу затопотали школяры, ходившие с Младой в поле. Обрадованный Безруков спустился в столовую, спросил у травницы, как дела, выслушал подробный отчёт.
Вышел под жаркое солнце, покрутил головой в поисках тучи. Нет, дождём сегодня не пахло. Пахло сухой землёй, пылью, старым сеном. С кухни несло вкусные разнообразные запахи. Школа жила полнокровной жизнью, шумела, смеялась, ела, пила. Травматолог Безруков вдруг остро ощутил, что это его детище, его школа. Что он вложил в неё силы, знания, энергию, взрастил нечто большое и полезное для этого мира. Совсем недавно - чужого, враждебного мира, который запросто мог убить его.
- А не убил. Принял меня, отвёл место, дал занятие, где я нужен. Востребован.
Мишка поднял глаза к небу. Светло-голубому, выцветшему под безжалостным светилом. Почти два месяца назад, глядя в такое же небо, он дал обещание своим старикам, почившим в том, слишком цивилизованном мире. Что он им обещал? Какой обет принёс? Голова послушно порылась, отыскала воспоминание: " если живым останусь - всё серьёзно делать буду".
- Выходит, держу слово? - удивился Мишка, и тут же усомнился в себе. - Надолго ли меня хватит?
Не привык он себя хвалить. Критиковать - да. Оттого и завидовал часто чиновному или артистическому люду, который с лёгкостью необычайно аттестовал себя как эффективные менеджеры, как умные или талантливые до чрезвычайности. Хотя по роже и по делам этих самохвалов видно было, что вруны они, неумелые, тупые и бесталанные.
Попробовал как-то травматолог Безруков заявить о себе, как толковом хирурге. Когда доступ к почке нашёл новый, нестандартный. Вопреки выговору от заведующего и от врачебного совета, рискнул, написал статью, отослал в журнал. Получил вежливый отказ - неактуально и рискованно, по мнению экспертов. А спустя некоторое время обнаружил в том же журнале аналогичную статью, где москвич с "французской" или армянской фамилией запатентовал Мишкин доступ.